Юлианна, или Игра в "Дочки-мачехи" - Глава 11

Апрель выдался необыкновенно теплый, солнце светило вовсю, везде стаял снег, сошел лед на Неве и всех ее притоках, и даже ладожский лед прошел на неделю раньше обычного. Земля и стройматериалы просохли, и все крестовские ребята дружно и споро трудились над возведением часовни.

Павел Иванович здорово помогал юным храмостроителям, проводя на стройке почти столько же времени, сколько и Александра: им обоим не хотелось торчать в доме Мишиных, покуда там всем заправляла Жанна. Он и сам трудился вместе со всеми, но еще успешнее действовал как организатор. Например, он разыскал и привел на стройку каменщика-пенсионера Антона Борисовича; тот уже давно не работал, но с радостью согласился в последний раз потрудиться для Бога — по своей основной специальности. Антон Борисович научил Юрика и еще четверых мальчиков класть кирпич, а девочки месили раствор в пластиковой детской ванночке и носили его ведрами наверх по лесам. За две недели, работая после обеда и в выходные, дети с Антоном Борисовичем подняли старые стены бывшего сарая еще на целый метр. Новой кладке дали хорошо просохнуть, потом на нее положили балки, настелили на них потолок и приступили к самому важному этапу — начали монтировать стропила для крыши. На углы положили толстые балки, скрепили их в центре — получилась пирамидка, и на нее принялись класть поперечные стропила. Сарай, увенчанный золотистым каркасом будущей крыши, еще больше стал похож на часовню.

Крышей занимались мальчики, а девочкам нашлась работа внутри часовни: они настилали новый пол из узких длинных досок. В досках были сделаны особые пазы, и они ложились плотно и красиво. Доски на концах прибивали гвоздями к «черному полу»: это были толстые доски, частью оставшиеся от старого пола, частью уложенные заново. К удивлению многих, лучше всех прибивала доски Гуля. Она ставила гвоздь на предназначенное место, придерживая его двумя пальцами, и наносила по нему легкий удар молотком, закрепляя его в доске, а потом убирала пальцы и наносила по гвоздю два коротких сильных удара — и гвоздь сидел в доске по самую шляпку!

— Здорово у тебя получается, Ватрушка! — позавидовала Кира.

— Гвозди забивать — это целая наука, — ответила Гуля. — Тут головой работать надо, Сухарик!

— Это ж какую надо иметь голову, чтобы ею гвозди забивать? — съехидничала Кира. — Нет, уж я лучше молотком! — и тут же врезала себе по пальцу.

— Да ты бы для работы хоть ногти остригла покороче, горе мое! — воскликнула Гуля. Но тут же показала подружке, как надо правильно держать молоток: не за середину ручки, а за самый конец. — Меня дедушка на даче еще в детстве научил! — объяснила она свое умение.

— Не у всех есть дачи, — пожала плечами Кира. Однако скоро работа стала спориться и у нее.

Но тут случилось непредвиденное событие, и стройка вдруг остановилась. А произошло вот что. Павел Иванович сказал ребятам, что пора уже подумать о куполе для часовни.

— Купол мы купим в Софринском магазине! — успокоила его Юлька. — Мы уже выбрали какой — с барабаном, луковкой и таким замечательным резным крестом наверху.

— Вот в том-то и дело, что с крестом! Тут, милые мои, без благословения никак нельзя. Надо искать священника, который благословил бы и возведение купола, и водружение креста, да и все ваше строительство. Вообще-то надо было об этом заранее позаботиться.

— Да, верно. Вот и Александра то же самое все время твердит. Только мы решили взять благословение тогда, когда уже видно будет, что это не сарай, а часовня, — сказал Юрик.

— А вы помните священника из Лавры, отца Георгия, который наш дом освящал? — спросил Павел Иванович.

— Конечно, помним! Я у него в первый раз причащалась! — сказала Юлька. — Вы думаете, он согласится приехать сюда и благословить нас?

— Приехать я его уговорю, мы с ним старые знакомые, а вот благословение просить у него вы будете сами.

— Вы о чем это? — спросила подошедшая Александра, выбирая стружки из кудрей.

— О благословении. Я их уговаривал брать у батюшки благословение на строительство часовни!

— Уговорили?

— А то!

— Слава Богу! — Александра вздохнула с облегчением, а Юлька надулась. — Ты чего это дуешься, как мышь на крупу?

— Вам хорошо рассуждать! Вы оба всегда хотите, чтобы все было правильно и сверхправославно!

— А как же иначе? — удивился Павел Иванович. — Или ты хочешь, Юлия, чтобы вся стройка кубарем и под откос пошла?

Юлька молчала, насупившись, и носком кроссовки копала ямку во влажной весенней земле. Рассердилась. На всех.

Не иначе Прыгун неподалеку пробежал!

Однако сказано — сделано, и в ближайшее воскресенье после службы отец Георгий приехал на место будущей часовни. Батюшка походил вокруг, обстоятельно все осмотрел, почитал надписи на кирпичах в верхних рядах кладки, для чего ему пришлось влезть на леса, а потом сказал:

— Молодцы, ребята! Придется, видно, благословить вас на продолжение строительства. И ваши родители, конечно, тоже помогают вам на этой стройке?

В ответ наступила глубокая тишина.

— Нет, батюшка. Наши родители ничего про эту стройку пока не знают, — сказала Аннушка и потупилась.

— Мы не хотим им ничего раньше времени рассказывать, — принялась объяснять Юлька. — Вот пусть они сначала увидят, что у нас все получается как надо, тогда мы у них и разрешения попросим!

— Получается. Отлично у вас получается, милые вы мои храмостроители! А потому благословляю... — он выдержал небольшую паузу и продолжил: — Благословляю вас в самое ближайшее время получить благословение от родителей всех участников этого дела и доложить мне ! А без родительского благословения, уж простите, но и я вас благословить никак не могу.

— А нашего папы сейчас нет в городе, он вернется только к первому мая! — жалобно сказала Аннушка.

— Придется подождать.

— А если кто-то благословит свою дочь, а кто-то нет? — спросила Кира. — Вот у меня, например, мама вовсе неверующая. Как же она может меня благословить? Она даже не знает, что я хожу в воскресную школу...

— А от неверующих родителей вместо благословения можно получить простое разрешение. Так уж и быть, я приму и это. Но до тех пор, дорогие мои, не будет вам и моего благословения!

Ребята расстроенно молчали.

— Ладно, храмостроители-самоуправцы, давайте прощаться!

По одному дети подходили к священнику, и он их благословлял — не на храмостроительство, конечно, а просто — чтобы Господь их хранил.

— Да, нелегко им будет получить благословение от родителей! — сказал Ангел Иоанн Ангелу Георгиусу-старшему, Хранителю отца Георгия.

- Моего-то отец, я думаю, благословит, — сказал Ангел Георгиус-младший, Хранитель Юрика. - Он и сам осенью ездил в Испанию, чтобы помочь на строительстве русского храма Архангела Михаила в городе Алтейя.

- Тебе легче, брат! А вот с Митей будут сложности, уж очень он не любит это место — старый сарай, — заметил Ангел Иоанн. — Хотя кто его знает, ведь разрешил же он девочкам ходить к сараю кормить зайцев?

- Господь поможет нашим отрокам и отроковицам, дело-то святое, — сказал Ангел Павлос.

- Хорошо бы вышло по-твоему, брат Павлос, — вздохнул Ангел Юлиус. — А моя-то как переживает, бедная!

- Ну, я что вам говорила? — дернув Александру за рукав, сказала Юлька. — Теперь из-за вас с Павлом Ивановичем у нас не будет ни благословения, ни часовни! Лучше бы мы одни, без вас ее строили, вот что я вам скажу, Александра!

Александра ничего ей не ответила, но ей было очень тяжело: не столько от задержки строительства, сколько от того, что Юлька из-за своей горячности так болезненно эту задержку приняла.

— Так что же нам, батюшка, стройку так и бросить? — спросила Аннушка дрожащим голосом.

— Не бросить, а законсервировать! — строго сказал отец Георгий. — А вот получите разрешение от родителей, так милости прошу и ко мне за благословением!

— Делать нечего, храмостроители! — объявил Павел Иванович. — Кто как, а я батюшке вынужден подчиниться.

— Павел Иванович, а вы поможете папу уговорить благословить нас? — с надеждой бросилась к нему Юлька.

— Буду стараться, — пообещал главный прораб законсервированной стройки.

— Александра, вы ведь поможете нам уговорить папу? — спросила Аннушка, искоса поглядывая на Юльку: ей ужасно не нравилось, что ее сестра и гувернантка дуются друг на дружку. — Может быть, по телефону, когда он нам позвонит?

Юлька выжидательно уставилась на Александру.

— Я буду стараться из всех сил! Но нам все равно придется ждать его приезда в конце апреля: по телефону такие дела не делаются.

Юлька фыркнула и отвернулась.

Непокрытую крышу нельзя было оставлять на волю дождям и ветрам, поэтому купили самую толстую и прочную пластиковую пленку, натянули ее на новенькие стропила и укрепили рейками на гвоздях. А потом разошлись по домам. Временно, конечно, как все надеялись.

В духовной жизни нередко случается, что даже самые неприятные вещи, если они приняты со смирением, оборачиваются добром для смирившихся. Так получилось и с приказом отца Георгия приостановить стройку на неопределенное время.

Как раз в эти дни Жану вздумалось послать Михрютку в разведку к старому сараю.

— А ничего там уже и нет! Поигрались и бросили! - доложил Михрютка. — Кто-то уже и сарай к рукам прибрал, ремонт затеял.

- Вот как? Ну, этого следовало ожидать, земля на острове дорогая.

— А мне, знаешь, Жан, немного жалко, что наши девчонки-поганки оттуда убрались, -проскрипел Михрютка. — Хорошенькое было местечко, опасненькое для детей!

- Молчал бы уж, - отозвался Жан. — Забыл, как сам оттуда бежал, ломая ноги?

Михрютка молча пополз в дымоход, ничего Жану не ответил, поскольку воспоминания о Битве при сарае и впрямь были не из веселых. Он скрылся в дымоходе, за ним высыпалась и осталась на полу горстка пыли и копоти. А Жан улегся отдыхать: старому бесу в последнее время что-то духовно нездоровилось.

А Жанна о часовне и не вспоминала: она ездила на последние примерки к мадам де Забилье, покупала ракеты для праздничного фейерверка и раскладывала по конвертам последние приглашения, специально отпечатанные в типографии. Она объявила всем знакомым, что на ее дне рожденья они узнают грандиозную новость, касающуюся ее и Дмитрия Мишина. Она добавляла, что подробности говорить пока не хочет, но все приглашенные, разумеется, догадывались, что именно заждавшаяся невеста Жанна может считать «грандиозным событием».

Празднование она назначила на 30 апреля, в канун Вальпургиевой ночи* — праздника ведьм. Но в этот день маги и колдуны отмечали также и древний праздник язычников-кельтов Бельтайн. В древней Европе в Бельтайн повсюду жгли костры и устраивали вокруг них бесовские игрища, а в самые глухие языческие времена на кострах еще и людей сжигали.

Когда у Жанны на самом деле был день рожденья, в каком году она родилась, этого не знал никто, кроме нее самой, а она никому не говорила правды. А может, и сама забыла, поскольку в паспорт заглядывать не любила.

В ожидании праздника настроение у Жанны становилось с каждым днем все лучезарнее. Дмитрий Сергеевич обещал приехать только накануне, и это было ей на руку: она имела доступ к его счету в банке и тратила деньги Мишина на свой день рожденья без зазрения совести: заказала закуски и вина в лучших магазинах города, а горячие блюда должны были подвезти из ресторана прямо к праздничному столу. В помощь Тане и Екатерине Ивановне были наняты профессиональный повар и несколько официантов, был приглашен даже небольшой оркестр с певицей. Поэтому Жанна была довольна, что Мишин явится только к самому торжеству и не сможет уже ограничить ее траты. А советами в этом деле ей помогала верная подружка Агафья Тихоновна Пуповзорова. При этом, если Жанна по природе была мрачна и молчалива, подружка ее Ага отличалась отменной болтливостью. Вот это ее качество и оказалось рифом, на который наткнулись планы Жанны.

За три дня до праздника, после серии многочасовых примерок, платье Жанны было наконец готово: позвонила мадам де Забилье и велела приезжать за ним.

— За платьем поедете вы, Александра! — распорядилась Жанна. — Там уже все готово, так что мне незачем взад-вперед машину гонять.

— Хорошо, я съезжу и привезу. — Александра, ходившая все эти дни, после размолвки с Юлькой, мрачнее тучи, была даже рада, что у нее есть предлог хотя бы на время покинуть дом. Юлька была с нею вежлива, но и только, а Александре этого было мало. Но ее огорчала не столько сама ссора, как то, что, оказывается, ее любимая и всегда веселая Юлька способна на такую мрачную холодность — ну просто не девочка, а ноябрьский пасмурный день!

Александра подъехала к ателье, но на ее звонок никто не ответил, видно, хозяйка куда-то уехала по своим делам, и она вернулась домой.

Дома ее не ждали. В гостиной за столом сидели Жанна с Агафьей Тихоновной и беседовали. Александра решила потихоньку подняться в свою комнату, чтобы не навлечь на себя новых поручений, а потому сняла сапоги и на цыпочках пошла к лестнице.

Подслушивать чужие разговоры, конечно, нехорошо, больше того, грешно даже. Но то, что случайно услышала Александра, заставило ее остановиться, прокрасться к проему, ведущему из холла в гостиную и там затаиться за ею же полученной вчера из химчистки портьерой.

— Так ты намерена избавиться от Мишина и девчонок сразу же после свадьбы? — вот какой была фраза, произнесенная ведьмой Агой и услышанная Александрой.

Дальнейший подслушанный разговор был вот какой:

ЖАННА. Да, именно так. Видишь ли, у меня потом просто не будет времени, только короткий промежуток между нашей свадьбой и приездом этой псковской бабушки.

АГА. А когда приезжает бабушка?

ЖАННА. Она обещала явиться сюда в начале лета.

АГА. А свадьба когда?

ЖАННА. Еще не знаю. Но я буду настаивать, чтобы после объявления о помолвке на моем дне рожденья — через две недели, не позже.

АГА. Все-таки в мае, значит... Ну а как же ты со всеми троими покончишь одним махом?

ЖАННА. Да очень просто! Жану обещали помочь в этом деле все крестовские бесы, они же и технических исполнителей подберут — пьяных лихачей. Это будет ДТП.

АГА. Понятно, дорожно-транспортное происшествие... Все трое и сразу! Неплохо задумано! А подробности можно узнать, змеюшечка?

ЖАННА. Пока я тебе ничего не скажу, чтобы не сглазить, ты не обижайся! А вот когда с ними будет покончено — тогда уж похвастаюсь.

АГА. Ну ладно, я подожду.

ЖАННА. (Со смехом.) Поверь, тебе не придется долго ждать! Через пару дней после свадьбы я предложу Мишину поехать со мной и падчерицами за город на пикник. Там в один прекрасный момент я выйду из машины, чтобы посетить кустики на обочине — и вот тут-то все и случится! Но больше я тебе ничего не скажу, не проси!

АГА. Придется уж потерпеть... И дорого это тебе обошлось?

ЖАННА. Ты меня за дуру принимаешь? Деньги по исполнении заказа. Из Мишинского наследства.

АГА. (Громко хохоча.) Так беднягу Мишина вместе с его дочками уберут за его же деньги!

ЖАННА. Я об этом как-то даже не подумала... Но в этом есть особая прелесть!

И они обе принялись хохотать самым разнузданным образом, с повизгиваниями и рыданьями от смеха.

Александра не могла больше слушать этот мерзкий и ужасный разговор двух ведьм: если бы она задержалась за портьерой еще на минуту, ее бы вынесло в гостиную, и тогда... тогда бы она просто за себя перестала отвечать! Поэтому она на цыпочках отступила в холл, подхватила свои сапоги и с ними в руках вышла прямо на холодное и мокрое крыльцо. Обувшись на крыльце, она побежала к машине и выехала за ворота. Ей было все равно, куда ехать, лишь бы сдержать гнев и не выдать себя, поэтому она отправилась снова на Каменный остров, остановилась возле ателье и стала ждать прихода хозяйки.

Модная портниха мадам Мари де Забилье из Парижа (в прошлом Маша Халатова из города ткачих Иваново) открывала свое ателье только в час дня. Она шила лишь для очень богатых дам, а богатые дамы, как известно, либо спят до полудня, либо, если это бизнес-леди, располагают свободным временем только после полудня. Но Александра-то этого не знала! Поэтому ей пришлось сидеть в машине часа два, не меньше. Она замерзла, особенно застыли промокшие ноги, хотя на улице уже было тепло, все-таки это был конец апреля. Но зато, сидя в машине, она немного успокоилась и стала думать, что же ей теперь делать? Вся их прекрасная поездка с Мишиным и девочками в Псков, их с Дмитрием Сергеевичем новые теплые отношения — все это померкло в ее памяти, затянулось густыми тучами. И не важно, что там показалось, почудилось Александре в глазах Мишина, не важно даже, что она поссорилась с Юлькой! Имело значение только одно: жизни сестер и их отца угрожает опасность, и спасти их, кроме нее, Александры, просто некому! И времени у нее, чтобы найти правильный путь, тоже нет, ну просто совершенно нет!

Ангел Александрос сидел рядом с Александрой и остужал ее горячую голову тихими умиротворяющими советами.

— Я пойду в милицию... Нет, в прокуратуру...

- Нет, Александра, в милиции тебя никто и слушать не станет.

— Нет, я лучше к Павлу Ивановичу пойду!

— Да, лучше рассказать все Павлу Ивановичу, а уж он решит, куда с этим следует обратиться.

— Только ведь он же мне не поверит! — Александра бабахнула кулаком по рулю, потом подула на ушибленные пальцы и стала обдумывать следующий вариант обезвреживания Жанны. — Надо частного сыщика нанять, у меня есть деньги!

Однако Ангелу Хранителю эта мысль не понравилась.

— И где же ты найдешь частного сыщика, Санечка?

— Может, все рассказать Акопу Спартаковичу — вдруг он поможет?

— Правильно, расскажи ему все и попроси совета, - согласился Ангел.

— А вдруг и он мне не поверит?

— А ты попытайся!

— Надо попытаться, — кивнула головой Александра, соглашаясь, как она думала, с собственными мыслями.

И она поехала обратно к дому. Павел Иванович был у себя, в кабинете рядом с комнатой охраны.

— Можно к вам, Павел Иванович? — спросила Александра, постучавшись и открыв дверь.

— Можно, заходи, Саня!

— Павел Иванович! Я случайно узнала, что на Дмитрия Сергеевича с Юлианнами готовится покушение! — выпалила она с порога.

— Прямо-таки покушение? — усмехнулся Павел Иванович. — Ну, проходи, садись и рассказывай.

Выслушав Александру, он покрутил головой и, вздохнув, сказал:

— Ох уж эти женщины! Чего только не выдумают!

— Вы что, не верите мне? — вспыхнула Александра.

— Да как тебе сказать? Я готов поверить, что Жанна способна на что-либо подобное, но я очень и очень сомневаюсь, что ей представится возможность такой план осуществить! Иди-ка ты, Александра, спокойно к своим девочкам, а я эту информацию обдумаю и приму меры.

— Поня-ятно! — разочарованно сказала Александра, вставая. — Вы мне не поверили! Я почему-то так и думала! — и она выскочила за дверь.

Акоп Спартакович тоже оказался на месте, но, выслушав Александру, он повел себя еще хуже.

— Знаете, что я вам посоветую, Александра Николаевна? Не читайте вы детективов на ночь! И триллеров по видео не смотрите! Мало ли о чем болтают женщины, когда думают, что их никто не слышит? Тем более женщины такого экзотического и авантюрного склада, как Жанна. Но в данном случае я СОВЕРШЕННО УВЕРЕН, что ничего подобного на практике госпожа Жанна Рачок не совершит. Я вам это просто гарантирую, Александра Николаевна!

Александра вздохнула, извинилась, что отвлекла Акопа Спартаковича от дел, и вышла из кабинета.

— Ну что ж, — сказала она, снова идя к машине, — если никто не хочет мне помочь, придется прибегнуть к какому-нибудь чисто женскому варианту!

— Ну, тут уж я тебе не помощник! — сказал Хранитель.

— Имеются два очень похожих отреза совершенно уникальной ткани, — начала размышлять над чисто женским вариантом Александра. — Как же это можно использовать? Думай, Санька, думай! Так?... Или вот так?... А может быть...

Дослушав до конца ее последний проект, Ангел Хранитель покачал головой и сказал:

— Ох уж эти женщины! Поищи другой путь, Александра, прошу тебя! Уж очень это не по-христиански — то, что ты задумала. И благословить на это я тебя, конечно, уж никак не могу и даже... препятствовать стану!

Но, кажется, на этот раз Александра его не слышала, потому что глаза ее загорелись подозрительным блеском.

Приехав в ателье, Александра на этот раз застала хозяйку. Та вынесла ей из примерочной и вручила большую коробку с бальным платьем Жанны.

— Вот, пожалуйста!

— Спасибо. Скажите, мадам, а что вы будете делать с оставшимся материалом? Вот с этим, зеленым?

— Даже не знаю пока... Такую дорогую ткань сразу не пристроишь. Да тут еще и сложности: мадам Рачок ведь не захочет, чтобы кто-то появился одновременно с ней в похожем наряде. Да и мало кто захочет сшить платье, похожее на то, что уже будет у Жанны Рачок. Ума не приложу, что с ним делать...

— А сколько стоит весь этот кусок?

— Почему вы интересуетесь?

— Знаете, я ведь москвичка. Если я куплю этот материал, я могу дать вам честное слово, что никто меня в сшитом из него платье в Петербурге не увидит.

— А шить-то вам кто будет? Если я сошью для вас платье из этой ткани, а мадам Рачок об этом когда-нибудь узнает...

— Она не узнает! Я буду шить сама и тайно от всех!

— Милочка, да вы помните, сколько стоит один метр этой ткани? Восемьсот долларов! А тут четыре метра.

— Это будет... три тысячи двести долларов?

— Вот именно.

— Знаете, у меня есть три тысячи долларов. Я могу занять недостающую сумму...

— Они у вас с собой?

— Нет, они у меня дома, но я могу привезти их через полчаса.

— Хорошо! Мы договорились! Везите ваши три тысячи и забирайте ткань. Я снижаю вам цену на двести долларов.

— Спасибо вам огромное! — и счастливая Александра помчалась за деньгами. Которые, кстати сказать, составляли все ее накопления за время работы у Мишиных, она ведь уже на покупку комнатки начала откладывать... Но о какой комнатке можно думать, когда в опасности ее любимые воспитанницы Юлианны!

Сестры ждали отца с нетерпением, ведь им нужно было получить родительское благословение на строительство часовни. Кроме того, без отца им было скучно: стройка остановилась, а их любимая гувернантка каждый вечер запиралась у себя в комнате и там что-то шила втайне от всех. Юлька ее не спрашивала, что она там шьет, а вот Аннушка не выдержала и спросила:

— Александра, а что это вы шьете?

— Это секрет! — ответила почему-то сердито Александра. — Кое-что ко дню рожденья Жанны.

— Подарок для нее?

— Можно сказать и так.

— А вот мы с Юленькой решили просто купить по коробке конфет — из вежливости.

— Правильно! Вежливость — прежде всего! — одобрила Александра, но секрет своего подарка Жанне так воспитанницам и не открыла.

— Ты знаешь, — сказала Аннушка Юльке, когда они вечером остались вдвоем. — По-моему я уже разгадала, какой такой «подарок» Александра шьет для Жанны!

— Как ты могла это угадать? Она же все время прячется ото всех со своим дурацким шитьем!

— Вот тут-то и разгадка! Неужели ты думаешь, Юленька, она будет так стараться и секретничать, чтобы угодить Жанне, которую на самом деле терпеть не может?

— Может, она как христианка хочет наладить с Жанной добрые отношения? — фыркнула Юлька. — Шьет ей фартучек с оборочками!

Аннушка с мягким сожалением поглядела на сестру.

— Юленька! Да какие такие «добрые отношения» могут быть у православной девушки с ведьмой? Никаких!

— А зачем же тогда она готовит ей подарок? Из смирения?

— Ой, Юля, ну что ты говоришь! Ты на нее дуешься и потому неправильно о ней думаешь. Неужели наша Александра так смиренна, что будет целый день сидеть взаперти и смиренносмиренно шить в подарок сопернице фартук с оборками!

— Ань, а почему «сопернице» ?

— Ох, Юленька, да неужели ты еще не поняла, что с тех пор, как Александра появилась в нашем доме, наш папочка на Жанну и смотреть больше не хочет!

Юлька ахнула, расцвела, замахала руками и запрыгала на месте.

— Ой, Ань, неужели это правда? Неужели нашему папочке Александра нравится больше, чем Жанна?

— Правда, правда! А ты что, сама не заметила?

— Нет... Сейчас встану, оденусь и побегу к ней мириться!

— Юля ! Ну зачем же сразу такой переполох?

— А сказано: «Да не зайдет солнце во гневе вашем!» Мы же с Александрой уже столько дней друг на дружку дуемся! Но уж сегодня солнце в гневе не зайдет!

— Солнце село почти сразу после обеда.

— Тем более надо спешить! — Юлька уже спрыгнула с кровати и натягивала джинсы.

— Знаешь, Юленька, а все-таки из нас двоих старшая, конечно же, я. Хоть на пять минуток, но я взрослее тебя, моя дорогая сестричка!

— Да ладно тебе ! Постой, Ань! А как же Жанна? Ведь она убьет Александру, если узнает!

— Александра сама ее убьет, и сделает она это как раз в день рожденья Жанны. Ты знаешь, что она делает у себя в комнате взаперти?

— Нет, конечно! А ты знаешь?

— Я-то? Да я уже давным-давно обо всем догадалась! Она шьет себе умо-пом-ра-чи-тельное бальное платье, в котором появится на Жаннином празднике и затмит Жанну!

— Ура! Явится и затмит насмер-р-рть!

— Нуда!

— Анька, дай я тебя расцелую! Жанна поймет, что проиграла свою войну за нашего папочку, и смоется отсюда к чер-р-товой матер-р-ри!

— Ой, Юля, как ты выражаешься! — сказала Аннушка, пряча улыбку. — Вот бы бабушка тебя услышала!

— Ну а куда же по-твоему денется Жанна, когда наш папа ее выставит? Туда она и отправится, куда я сказала. А бабушка... Бабушка поймет, сколько же мы все натерпелись от этой Жанны! Ну ладно, пускай Жанна куда хочет отправляется, лишь бы подальше от нашего дома. Слушай, я побежала к Александре, а ты без меня не спи тут! Я попрошу у нее прощенья, помирюсь быстренько и сейчас же вернусь, и мы еще про это поговорим, ладно?

— Да ладно, беги уж...

Юлька выскочила из комнаты, подбежала к двери Александры и постучала.

— Кто там? Я вообще-то уже сплю! — ответила Александра из-за двери.

— Александра! Откройте!

— Что тебе нужно, Юлия? — Александра никогда не путала девочек даже по голосу.

— Мне срочно нужно кое-что вам сказать, Александра!

— До завтра ты подождать никак не можешь?

— Не могу!

Раздался звук поворачиваемого в замке ключа, и на пороге появилась Александра в халате. Она вышла в коридор, прикрыв за собой дверь, и строго поглядела на Юльку.

— Ну, я тебя слушаю, Юля.

— Александра, я хочу вам сказать, что я очень, очень, очень вас люблю! То есть, конечно, мы с Аннушкой! Но все-таки я люблю вас даже чуточку больше, чем она!

Александра раскрыла объятия, и Юлька бросилась к ней, обхватила ее и заплакала.

— Я тоже очень, очень, очень люблю вас, мои дорогие Юлианны! — сказала Александра. — Вы, дурочки, даже представить себе не можете, как я вас люблю!

Они постояли так, молча и обнявшись, несколько долгих и блаженных минут. А потом Александра вздохнула, поцеловала Юльку и строго сказала:

— И все-таки ты должна идти спать, Юлианна. А мне надо идти и заканчивать свою работу.

— Александра! А может, не надо? — жалобно спросил Ангел Александрос.

— Надо! — непреклонно ответила Александра.

— Ну надо — значит, надо, — сказала Юлька, послала Александре воздушный поцелуй и побежала к сестре.

— Помирились? — сонным и довольным голосом спросила Аннушка.

— Конечно, еще как! На всю жизнь помирились!

— Слава Богу! Слушай, Юль, а как ты думаешь, Александра захочет, чтобы мы ее «мамой» звали, когда они с папой поженятся?

— Торопишься, сестренка, мы ведь их еще не поженили! А вот поженим — тогда и решим, как нам ее звать! Может, мы ее в старшие сестры определим, уж слишком она молода для мамы.

— Ой, Юленька, а как хорошо-то нам всем будет!

Юлька вдруг встрепенулась и села в постели.

— Послушай, Ань, а как же бабушка?

— А что бабушка? Насчет Александры бабушка с первого взгляда согласна, я же видела!

— И все-то ты, Аннушка, видишь и замечаешь, — вздохнула Юлька. — Не то что я, глупая.

— Я тоже глупая: так долго не могла помирить вас с Александрой. Я только все время молилась об этом.

— Ты не глупая, ты — поверхностная.

— Я — поверхностная? — удивилась Аннушка, но тут же согласилась: — А ведь верно!

Я часто бываю легкомысленной, глупости говорю и делаю...

— Да не в том смысле «поверхностная». Просто у тебя внимание скользит поверх разных житейских мелочей и проблем. Вот поэтому ты и заметила самое главное — про папу с Александрой.

— Ну, мне кажется, про папу и Александру уже давно все заметили, кроме троих... Нет, тебя я уже просветила, так что остались двое.

— А кто эти двое, которые еще ничего не знают?

— Жанна и сама Александра, конечно!

Юлька ошарашенно замолчала и стала обдумывать новость. Больше всего ее запутало, что Александра, оказывается, и не знает, что папа собирается на ней жениться, но все-таки шьет себе платье, чтобы «насмерть затмить» Жанну. «Как это может быть? — размышляла она. — Нет, тут что-то не так! »

И ведь права оказалась Юлька!