Юлианна, или Игра в "Дочки-мачехи"

Леса вокруг стен будущей часовни возвели быстро и прочно. Еще бы не прочно, когда этим занимался сам Павел Иванович Орлов!

Александра обратилась к нему за помощью, когда убедилась, что первая секция лесов, построенная самими ребятами, опасно раскачивается и вообще выглядит неубедительно.

— Павел Иванович, вы должны нам помочь! — решительно заявила она своему другу. — Ребята наши, конечно, соблюдают дисциплину... по мере моих сил, но это все-таки подростки! Они обязательно начнут бегать по лесам и заниматься на них гимнастикой... В общем, я не позволю им и близко подходить к лесам, если вы там все не проверите! Помогите, Павел Иванович!

— Ладно, попробую помочь, — после недолгого раздумья согласился Павел Иванович.

— А чем это вы тут занимаетесь, дорогие мазайцы? — спросил он, неожиданно выйдя из кустов. — Возводите новый зайчатник?

— Ну, так что же тут за строительство? Чего молчите? А, понимаю — это какая-то тайна. Может, посвятите меня в нее, окажете мне доверие? А я в свою очередь пообещаю вашу тайну сохранить.

— Ну, если вы дадите нам честное слово... — начала будто бы в раздумье Александра. — Как, ребята, доверим Павлу Ивановичу нашу тайну?

— Подумать надо, — заявил Юрик среди всеобщего растерянного молчания.

— Да что тут думать-то! — воскликнула Юлька. — Доверим, дядя Павел! Но только с одним условием! — Она хитро на него поглядела, и ребята поняли: что-то она уже успела придумать.

— Нет, круче! Если мы вам доверим проект нашей стройки, то вы обещаете нам помочь довести ее до конца?

— Да вовсе не зайчатник, дядя Павел, а гораздо лучше! — сказала Аннушка, доверчиво ему улыбаясь.

— И вообще, мы уже больше не мазайцы, — важно заявил Юрик.

— А кто же вы теперь такие? И тут вперед вышла Гуля.

— Круче, дядя Павел, намного круче! Мы теперь типа храмостроители! Мы строим часовню!

Ребята сначала ахнули, а потом заулыбались и окружили Павла Ивановича веселой толпой. Им уже понравился новый поворот событий: они моментально сообразили, что иметь в своей строительной бригаде такого силача, как Павел Иванович, да еще с собственным джипом — это может оказаться очень и очень полезным!

Павел Иванович, выслушав рассказ о будущей часовне, дело это одобрил и тут же торжественно пообещал обо всем молчать. По предложению Юрика, его сразу же назначили главным прорабом стройки.

Первым делом новый прораб обошел леса, что-то подергал, где-то пнул ногой — и леса благополучно развалились на составные части.

— Никуда ваша работа не годится, — объявил он. — Будем леса строить заново и как следует. Чтобы они не то что под вами, а и подо мной не проваливались.

С этого дня Павел Иванович каждый день хоть на часок, но приезжал на стройку на своем джипе и проверял всю сделанную за день работу — к большому облегчению Александры. Он же пригласил двух рабочих, чтобы они сняли решетку с окна, державшуюся на честном слове. Рабочие вынули раму с пыльными стеклами, сняли решетку, очистили ее, покрасили, а затем снова укрепили в проеме окна. Павел Иванович сам заплатил им из своего кармана.

— Новую раму пока заказывать не будем, — сказал он ребятам. — Когда достроим часовню, то поглядим, что там у нас будет с финансами и, может быть, закажем окно-витраж: на одной половине фигура святой Анны Кашинской, а на другой — Юлия Карфагенская.

— Ой, дядя Павел, класс! — воскликнула Юлька.

— Это было бы просто замечательно, дядя Павел! — сказала Аннушка.

Когда сняли дырявую ветхую крышу сарая и поддерживающие ее гнилые стропила, обнаружилось, что верхние ряды кирпичей частью разрушились от дождей. Их аккуратно снимали и складывали штабелем в стороне.

— Старые кирпичи пойдут на дорожку! — объявила Александра.

Гуля стояла с блокнотом в руках и подсчитывала более-менее сохранившиеся кирпичи.

— Знаете, сколько нам теперь надо новых кирпичей? Пятьсот штук!

— А сколько стоит один кирпич, кто-нибудь знает?

— Я завтра съезжу в строительный магазин и узнаю, — предложил Юрик.

На другой день он явился на стройку с кирпичом в пакете. Он достал его, показал ребятам. Все смотрели на него так, будто никогда прежде кирпичей не видали: еще бы, ведь с такими кирпичами им теперь придется работать!

— Любуйтесь и считайте: один такой кирпич — семнадцать рублей! — Юрик вынул из кармана маркер и стал прямо на кирпиче подсчитывать, во сколько же им обойдется покупка пятисот кирпичей.

— А еще надо бы прибавить несколько рядов, чтобы часовенка выглядела стройной! — предложила Юлька.

— Пять рядов хватит? Это будет на полметра выше.

— Тогда десять рядов, пусть будет выше на целый метр!

— Так... Это получается... Ребята, нам придется купить две тысячи кирпичей! И это только минимум, — объявил Юрик. — А стоить это будет тридцать четыре тысячи рублей.

— Нам это не осилить, — сказала Гуля, — нас и так зайцы объели, ни у кого из нас больше не осталось никаких накоплений.

— Ну, у меня, положим, есть счет в Гамбургском банке, — заметил Юрик, чиркая маркером по кирпичу. — Только вот снять эти деньги я не могу до совершеннолетия, а мы столько ждать не можем.

— Юрка! Скажи, а вот эти твои каракули — они сотрутся?

— Да ты что! Маркером пользуются как раз для того, чтобы надписи не стирались и не выгорали.

— Тогда зачем ты кирпич портишь, ведь у нас их и так... — Вдруг Юлька замерла, открыв рот и не успев закончить начатую фразу. Глаза ее загорелись, рот захлопнулся, она быстрее кошки взлетела на леса и оттуда завопила: — Все, ребята! Есть идея! Я знаю, где мы возьмем кирпичи! Много кирпичей! Сколько угодно кирпичей! — кричала она радостно. — Слушайте меня все!

Ее выслушали и, как почти всегда и бывало, приняли ее идею к исполнению.

Такое странное объявление увидели однажды жители Крестовского острова на заборе строящегося дома-башни возле метро. Некоторые проходили мимо, фыркнув:

— Вот только кирпичу еще не молились! Сектанты какие-нибудь, прости Господи!

— Чего только не сочинят для рекламы! Строительная фирма какая-нибудь изощряется! — и тоже шли мимо.

Под объявлением лежал штабель новеньких кирпичиков, а рядом стояли дежурные продавцы с маркерами в руках.

И кирпичи стали покупать, и расходились они как горячие пирожки. Большинство покупателей кирпичей писало на них свои имена и имена родных, но некоторые писали молитвы и даже целые послания. Одна старушка, например, пыталась на одном кирпиче уместить имена всех своих родных и знакомых и расписала все шесть его сторон мелким почерком. В конце концов дежурившая в тот день Гуля не выдержала и дала бабуле еще один кирпич уже даром, чтобы та глаза не портила. Но бабуля оказалась хитренькая и объявила:

— Спаси тя Господи, красавица! Только этот кирпичик пойдет у меня уже «за упокой»! — И тут она принялась мельчить так, что Гуля, вздохнув, выдала ей еще два даровых кирпича и разрешила присесть на штабель, чтобы той удобней было писать...

Когда кирпичами торговал Юрик, к нему подошел знакомый бизнесмен, прочитал объявление и тоже взял кирпич. «Пошли, Господи, удачу в делах рабу Твоему бизнесмену Владимиру Жукову, ООО «Взлёт»!» — написал он, передал Юрику тысячу рублей и отошел, унося с собой кирпич.

— Эй, а кирпич? — остановил его Юрик. — Кирпич вы оставьте, дядя Вова!

— Не понял. Я ж его купил! — резонно возразил дядя Вова. — Почему я должен его оставить?

— Да потому, что кирпич с надписью срабатывает только тогда, когда он заложен в стену часовни, а часовня освящена! — пояснил Юрик. — Вот мы его заложим, и он там останется на века.

— На века, говоришь? Заманчивое предложение. А где часовня-то будет?

— Да тут же, на Крестовском острове! В сиреневых кустах напротив Бычьего острова.

— Ясно. Ну ладно, тогда держи еще тыщу! Только вы мой кирпич заделайте в стенку так, чтобы я мог подойти к вашей часовне и свою собственность увидеть. Ну и приписать что-нибудь, если понадобится. Лады?

— Лады, дядя Вова! Я за этим прослежу — будет ваш кирпич на виду.

— Порядок. А ты, если нужны будут деньги или там стройматериалы, так ты ко мне обращайся без стеснения. Часовня на острове — это дело хорошее!

Бизнесмен отдал Юрику кирпич, деньги и отошел, очень довольный сделанным капиталовложением.

Не обошлось и без недоразумений. Подошла какая-то шустрая тетенька, прочла плакат, усмехнулась и тоже купила кирпич. А надпись на нем она сделала по-английски: «I wish ту neighbour to break her leg»*. Продала ей кирпич Кира, у которой они шли вовсе нарасхват. Еще бы они не шли! Сначала прохожие видели юную стройную красавицу, улыбавшуюся им со штабеля кирпичей, как с рекламного плаката, а уже потом замечали и плакат, и сами кирпичи. Кира надела для такого случая самое нарядное мамино пальто, шляпу с широкими полями, сделала изумительный макияж и выглядела как картинка. А сидящий у ее ног и совершенно обалдевающий от счастья Кутька в новом синем ошейнике и поводке придавал ей дополнительный шарм. В молитвах Кира, однако, разбиралась пока слабо, а потому только улыбалась и говорила, показывая на плакат: «Там все написано!» Сделанные покупателями надписи она, конечно, не читала, только складывала кирпичи в заранее приготовленные пустые коробки из магазинов. Зловещую надпись углядела Юлька и, показав ее ребятам, в негодовании расколошматила кирпич о тротуар, а потом для верности еще и потоптала осколки ногами.

— А смыть надпись никак нельзя было? — спросила смущенная Кира. — Кирпич жалко!

— Без таких кирпичей мы уж как-нибудь обойдемся! — ответила Юлька.

Уже к концу первого дня штабель был разобран по кирпичику и перевезен в коробках на стройку, а на другой день в строительном магазине была закуплена новая партия, вдвое больше пробной. И таким вот образом за две недели кирпичный дефицит на стройке был полностью ликвидирован. Более того, чтобы купить балки для стропил на новую крышу, решили продавать кирпичи и на ограду вокруг часовни. Окупилась и эта затея, и вскоре балки были закуплены. Оставалось только ждать тепла, чтобы начать кладку для наращивания стен и уже после приступить к постройке новой крыши. Но тут как раз подошли весенние каникулы, и стройка полностью застопорилась. Нет-нет, никаких новых строительных проблем не возникло! Просто Мишин решил на ка-никулы отвезти сестер к бабушке в Псков, и Юлианны уговорили крестовских ребят без них ничего не строить. Посовещавшись, все решили, что сестер надо уважить, все-таки часовня посвящена их святым. Да и многие ребята тоже разъезжались на каникулы кто куда.

Дмитрий Сергеевич сказал, что он отвезет девочек, побудет с тещей три денька и снова вернется в Петербург, а потому с ними в Псков поедет и Александра, которая потом привезет сестер обратно. Если она согласна, конечно. Вообще-то она может остаться и в Петербурге — отдохнуть от них, заняться своими делами. Это так Дмитрий Сергеевич сказал. Но девочки не желали и слышать об этом!

— Вот вы увидите, Александра, какое чудо наша бабушка! — сказала Юлька.

— А вы в Пскове когда-нибудь были? Нет? Ну так вам обязательно надо увидеть наш город! — сказала Аннушка. — Мы ведь обе там родились.

— Я догадалась, что вы обе родились в одном городе, — сказала, улыбаясь, Александра, — с близнецами, знаете ли, это часто случается. И с бабушкой вашей я очень хочу познакомиться. А вдруг она мне понравится, и я ее удочерю?

— Не получится! Не получится! Наша бабушка — не сирота, у нее уже давно есть мы! — закричала Юлька. — Это она может вас удочерить, если вы ей понравитесь!

При этих Юлькиных словах Дмитрий Сергеевич как-то странно крякнул.

— Какую-то вы ерунду несете, дочери мои милые, дочери мои любимые, — сказал он. Девочки очень удивились этим словам, а Дмитрий Сергеевич вздохнул и ушел.

«С этими взрослыми никогда сразу не поймешь, что у них на уме», — сказала про себя Юлька.

— Так вы поедете с нами, Александра? — спросила она.

— Конечно, поеду! Неужели я вас куда-то отпущу одних?

— Да, хорошая гувернантка — это что-то вроде помощника Ангела Хранителя, — глубокомысленно заявила Юлька.

Девочки с Александрой и отцом уехали, а в доме осталась одна Жанна. Не считая, конечно, Екатерины Ивановны, Тани, Павла Ивановича и Акопа Спартаковича. Но это была своя отдельная компания, и Жанну эти люди не интересовали — хозяйкой-то была она! Зато она пригласила погостить у нее денек-другой свою приятельницу Агафью Тихоновну. Ведьмы открыли в комнате сестер окно, изловчившись, накинули на висевшие иконы простыню, чтобы не смущаться, и произвели в комнате настоящий обыск.

Увидев на столе чертежи какой-то постройки, Жанна насторожилась.

— Не кажется ли тебе, Ага, что вот это подозрительно похоже на церковь?

— Не кажется. Потому что это определенно не церковь, а часовня.

— Мракобесие, каракурточка**, типичное мракобесие... А вот тут она во всей своей красе! — скривившись, Агафья Тихоновна взяла со стола фотографию и протянула ее Жанне. — Вот, полюбуйся!

— «Часовня святых Анны и Иулии, построенная в городе Петрозаводске Александром Гезаловым и его соратниками...» — прочла она. — Ну, так это не у нас, это в Петрозаводске! — с облегчением сказала она.

— Ты в чертежах хоть что-нибудь понимаешь, змеенька? — с иронией спросила ее Ага. — Посмотри повнимательней, на чертежах-то часовня, хоть и похожая, но от петрозаводской отличается! Интересно, откуда это у твоих девчонок такие подробные строительные чертежи и зачем они им? Может, это у вас на острове часовню строят, а ты и не в курсе?

— Не думаю. А впрочем, все может быть. Мода такая дурацкая у «новых русских» пошла — часовни строить.

— Деньги девать некуда, — проворчала Ага. — Да, кстати о деньгах! Твой Мишин уже сделал тебе предложение?

— Пока нет, но сделает. Я ему на все раздумья срок дала — до тридцатого апреля, до моего дня рожденья. Вот на дне рожденья он и должен сделать мне предложение и объявить помолвку.

— Правильно делаешь, что торопишь, козявочка моя ядовитая. Но помни, в мае жениться — маяться, — рассудительно заметила Агафья Тихоновна.

— Да ну тебя с твоими сельскими приметами, Ага! Маяться ему все равно со мной придется, в каком бы месяце мы ни поженились. Просто я ему заявила: хочу в свой день рожденья получить от тебя в подарок публичное предложение руки и сердца...

— А настоящий подарок? Шубку там или брюлики?

— Ну, это уж подразумевается, не перебивай меня, Ага! Так вот, сказала я ему, голубчику, если ты в мой день рожденья не объявишь гостям день нашей свадьбы, то я на другой же день соберу вещички и выеду отсюда к чертовой матери!

— А он так и расцвел: обрадовался, что я так откровенно свою любовь к нему проявила, и сказал, что без подарка в день рожденья он меня ни за что не оставит.

— Погоди, с этим успеется... А вот как бы узнать, что это там за часовня, где она строится и какое отношение к ней имеют Юлианны?

— А ты порасспроси ту девчонку, Киру, которой мы щенка воскрешали.

— Что ты, что ты! Кира на меня и не смотрит после нашего облома с ее пакостным щенком!

— Гм... Надо попробовать! Слушай, пойдем-ка отсюда, Ага! Душно мне в этой комнате, несмотря на открытое окно.

— Еще бы не душно! Иконы, книги православные... Ладаном пахнет... Пойдем, дорогая!

И они ушли, даже не закрыв за собой окно, и простыню свою оставили в святом углу. Только на другой день в комнату зашла горничная Таня и навела там порядок.

Но мысль, поданная ведьмой Агафьей Тихоновной, запала в черную душу Жанны. Она подумала-подумала и кое-что придумала.

Домовому Михрютке было велено разыскать бесиху Барби и попросить ее организовать встречу с Кирой, пообещав, конечно, что из этой встречи никакого добра для Киры не произойдет. Барби ловко выманила скучавшую на каникулах Киру из дома и отвела ее в кафе яхт-клуба. Бесы здорово умеют водить своих подопечных не только за нос, но и за руку. Оставив Киру в кафе за порцией мороженого, Барби помчалась к дому Мишиных.

Чему это вы смеетесь? Вы вспомнили об уродливых лилипутских ножонках Барби и представили себе, как она ковыляет на них по Крестовскому острову? Да нет, эти ножки ей служили исключительно в декоративных целях, как в старину богатым китаянкам: демонстрировать их можно, а ходить ими никак нельзя! А передвигалась Барби очень просто, как все бесы, то есть летала на перепончатых, как у летучей мыши, крыльях.

Жанна, узнав от Барби, где ей искать Киру, тут же села в машину и поехала в кафе.

— Привет, Кирочка, зайка! Какая приятная неожиданность! Можно мне подсесть к тебе?

— Садитесь, — сказала Кира и стала быстро-быстро доедать свое мороженое.

— Не торопись — горло простудишь, — сказала Жанна, и голос ее был холоднее мороженого. — Мне давно надо тебе кое-что сказать. Ты помнишь Гогу Магилиани, который воскрешает собачек?

— Помню. Только это жулик и никого он не воскрешает. И я ужасно рада, что мне удалось вырвать у него ваш аванс.

— Да, и это было очень мило с твоей стороны не забыть мне его вернуть. Только вот знаешь, милая, этот жулик сам обвинил нас в жульничестве и пригрозил подать в суд — за неуплату гонорара.

— Ой, так значит Лика Казимировна переменила свое завещание! Как здорово! Он ведь хотел, чтобы она оставила ему свою квартиру в уплату за воскрешение ее Титаников. Раз он так разозлился — значит, все в порядке!

— Не понимаю... Хорошо, он не получит квартирку, на которую зарился, ну а при чем же тут мы с тобой? Ведь это он на нас грозится в суд подать, а не на старуху.

— А при том, что ведь это я все рассказала подруге Лики Казимировны, бабушке Варваре, а уже бабушка Варвара поставила на место мозги Лике Казимировне. Вот за это Магилиани и мстит!

— А тому, что Лике Казимировне теперь, значит, уже ничего не грозит. Когда я узнала, что он добивается завещания на ее квартиру, я очень за бедную старушку испугалась: такой ведь и убить может, чтобы долго не ждать!

— А-а!.. Вот ты о чем думаешь, о благополучии какой-то полусумасшедшей старухи! А о суде ты не беспокоишься?

— Я об этом как-то сразу и не подумала, — упавшим голосом сказала Кира.

— А ты подумай! Твоей маме придется нанять хорошего адвоката. За хорошие деньги, между прочим.

— Но это же совсем, совсем невозможно! У нас еще долг за квартиру не выплачен. Ой, что скажет моя мамочка? Она меня убьет, просто на месте убьет... И правильно сделает! — Кира заплакала горько и безнадежно, потому что не видела никакого выхода и не знала, что тут еще можно сделать, как не заплакать.

Жанна накрыла Кирину руку своей холеной и холодной рукой.

— Успокойся, детка, и не плачь. Скажи мне спасибо — я уже все уладила.

— Ой, правда? — Кира как-то внезапно успокоилась, даже слезы мгновенно высохли. — А каким образом вы все уладили, Жанна? — спросила она уже с ноткой искреннего любопытства в голосе. Кира была готова услышать историю о необыкновенно коварной победе ведьмы Жанны над ведьмаком Магилиани и предвкушала удовольствие от рассказа в утешение за только что испытанное чувство ужаса.

— Да самым примитивным. Я просто заплатила ему сполна обещанный гонорар.

Кира помолчала, потупившись, и радости ее как не бывало. Потом спросила упавшим голосом:

— Именно так и выходит. Но ты не волнуйся, денег я с тебя не возьму! Мне вообще от тебя ничего не надо, даже благодарности. Хочешь кофе с пирожным? — Не дожидаясь ответа, Жанна остановила проходившую мимо официантку и заказала два кофе и два эклера.

— А теперь давай мы с тобой просто поболтаем!

И Кира поняла, что вот тут-то и начинается самое страшное. Жанна в ожидании заказа закурила длинную черную сигарету и для начала стала щебетать о чем попало: о весне и весенних модах, о новостях Крестовского острова, о модных голошерстных собачках и кошках...

Чувствуя себя всецело связанной по рукам и ногам, Кира даже от пирожного не отказалась и съела все до последней крошки. И вот тогда-то и наступила расплата.

— А теперь расскажи-ка мне, милая моя девочка, — начала Жанна, — что это за чертежи часовни лежат на столе в комнате Юлианн?

— Вот этой! — Жанна достала из сумочки смятую фотографию петрозаводской часовни святых Анны и Иулии.

— Эта часовня стоит в городе Петрозаводске! Это очень, очень далеко от Крестовского острова! — со слабой надеждой увести Жанну в сторону воскликнула Кира.

— Мне это безразлично, где находится часовня. Я хочу знать, какое отношение она имеет к Юлианнам?

— А зачем это вам? Вы же не верите в Бога, как Юлианны, — попробовала Кира еще раз оказать слабое сопротивление.

— Я же беспокоюсь о них как-никак, — нехорошим голосом пояснила Жанна. — Через месяц с небольшим я стану им законной мачехой, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так что расскажи мне лучше все как есть, дорогая! Ну?

И Кира рассказала ей все. Рассказывая, она с ужасом чувствовала, будто с каждым словом проваливается в какую-то бездонную яму под пристальным взглядом Жанны. Это было очень, очень страшно — предавать своих подруг.

Выслушав ее, Жанна резко встала, кинула на стол крупную бумажку и сказала:

А Кира осталась сидеть, совершенно несчастная и беспомощная. И она снова заплакала, только на этот раз уже совершенно безнадежными слезами. «Конечно, когда Юлианны вернутся из Пскова, я тут же им все расскажу! » — подумала она, но почему-то эта мысль облегчения не принесла.

* Я хочу, чтобы моя соседка сломала ногу (англ.).

** От названия ядовитого паука каракурта.

*** Ядозуб — ядовитая ящерица.

[ Назад ] [ Содержание ] [ Вперед ]

[ Cкачать книгу ]

[ Купить книгу ]

Рекомендуйте эту страницу другу!