Юлианна, или Опасные игры - Глава 2

Юлия Николаевна Вознесенская

"Юлианна, или Опасные игры"

Глава 2

Аннушка помогала сестре подготовиться к первой исповеди. В Лавре она специально для сестры купила книжечку "Как подростку готовиться к исповеди"; в конце этой полезной книжечки был напечатан "примерный список грехов, наиболее часто совершаемых подростками".

- Ага, это у нас, выходит, образец для подражания, - хихикнула Юлька, но, начав читать, посерьезнела, притихла и скоро погрузилась в пучину покаяния.

- Ужас какой! - шептала она, читая перечень грехов и загибая пальцы, что-то отмечая на полях и снова возвращаясь к началу списка.

Вдруг она подняла голову и заявила трагическим голосом:

- Аннушка, знаешь, что я тебе скажу, сестрица? Я решила на исповедь не ходить.

- Она это серьезно, брат Юлиус? - озабоченно спросил Хранитель Иоанн.

- Очень даже серьезно, слава Богу! - ответил Юлиус, и вид у него при этом был донельзя лучезарный.

- Да ты никак рад? - изумился Ангел Иоанн.

- Конечно, и даже очень рад: это же прекрасно, брат, что Юлия так чистосердечно сокрушается о своих грехах. А на исповедь она пойдет - соберется с силами и пойдет!

- Это почему же ты не хочешь идти к исповеди, Юля? - спросила Аннушка, писавшая что-то в блокнотике.

Юлька сделала большие глаза и прошептала:

- Понимаешь, Ань, я грешна почти во всех грехах!

- У меня тоже грехов хватает, вот смотри, я уже исписала два листка.

- Дай списать! - оживилась Юлька.

- Да ты что, сестричка? Это ж не задача по математике! И задачки списывать нехорошо, а уж это… Ты понимаешь, Юля, ты будешь в своих грехах каяться батюшке, а Господь будет невидимо стоять рядом с вами и все слушать. Разве можно Его обманывать?

- Его обманешь, как же… Не-е, Ань, ты как хочешь, а я на исповедь не могу явиться с таким вот списком!

- Юля, скажи мне честно, ты хочешь от своих грехов избавиться?

- Да как тебе сказать, - покусывая кончик карандаша, задумчиво ответила Юлька. Потом она снова прошлась глазами по списку. - Если честно, то с некоторыми грехами я бы могла преспокойно жить и дальше.

- Например?

- Вот, например, "пристрастие к модной одежде".

- А ты носи модную одежду без всякого пристрастия к ней - вот и не будет греха. Есть - хорошо и спасибо нашему папе, а нет - и не надо. Сможешь так?

- Ну, если потренироваться, может, и смогу.

- Вот и с остальными грехами так же: потренируешься и избавишься с Божьей помощью.

- Но как же я отцу Георгию весь этот список-то зачитаю? Стыдно!

- Юлька! Вот ты всех уличных кошек норовишь перегладить. Представь себе, что ты подхватила от них стригущий лишай, волосы у тебя лезут. Ты что же, от стыда не пойдешь к врачу и будешь лысеющую голову под платочек прятать?

- А в церковь и надо ходить в платочке, сама говорила, ага!

- И в лицей в платочке пойдешь?- Ну, это уж нет! В общем, с лишаем, конечно, придется пойти к врачам. Но стыдиться-то лысины я все равно буду!

- Вот так и с грехами: стыдись, а к врачу духовному все равно иди, и отец Георгий тебе поможет от греховных лишаев избавиться.

- Красиво говоришь, сестрица! Ладно, уговорила, пойду я на исповедь.

А за ужином девочек ожидала хорошая новость.

- Аннушка, теперь ты можешь звонить бабушке, - сказал Дмитрий Сергеевич. - Она прислала телеграмму с номером своего телефона. Держи! Однако, как они там затянули это дело - целый месяц не могли обыкновенный телефон поставить!

Аннушка обрадовалась, а Юлька ревниво заметила:

- Между прочим, папа, это и моя бабушка!

- Конечно, и твоя тоже, - поспешила ее успокоить Аннушка.

- Тогда дайте же и мне телеграмму почитать!

- На, читай, пожалуйста!

Юлька схватила телеграмму и задушевным голосом пропела:

- Телефон подключили зпт номер 4 23 15 тчк целую девочек зпт бабушка. Ба-буш-ка! - и Юлька звучно поцеловала телеграмму.

- Фу, как негигиенично, Юлька! - скривилась Жанна. - Ты представляешь, через сколько рук прошла эта телеграмма?

- Жанна, а у тебя есть бабушка?

- Нет.

- Ну, так ты ничего в бабушкиных телеграммах не понимаешь! - И Юлька демонстративно еще раз поцеловала телеграмму. - Мы сразу после ужина позвоним, можно, папка?

- Звоните, когда хотите и сколько хотите.

- Аннушка, ты, конечно, захочешь первая с бабушкой говорить? - вдруг жалобно спросила она сестру.

- Я только скажу, что у меня все в порядке, а потом ты, Юля, говори сколько хочешь.

- Спасибо тебе, сестрица!

- Только не забудь сказать бабушке, что это ты заставила меня косу обрезать!

Юлькин восторг сразу утих, и она возмущенно уставилась на Аннушку.

- Что, вот так прямо сразу и сказать? С этого начать знакомство с родной бабушкой?!

- Юля! Ты мне это обещала, когда уговаривала меня волосы резать.

- Да, обещала, было дело… А вдруг бабушка не захочет со мной после этого разговаривать?

- Бабушка все поймет и все простит.

- Ладно, посмотрим, - вздохнула Юлька. Жанна фыркнула, отставила недопитый чай и вышла из-за стола.

Аннушка и Юлька встали, повернулись лицом к иконе Спасителя, и Аннушка громко прочла благодарственную молитву. Папа тоже встал - он быстро привыкал к православному порядку, и, похоже, порядок этот ему даже нравился.

Телефон у Юльки был со всяческими, как она говорила, "прибамбасами", и Аннушка все эти хитрости еще не успела освоить, поэтому дозваниваться до Пскова принялась Юлька. Она нажала какую-то кнопку, и гудки стали раздаваться громко, на всю комнату.

Аннушка слушала их, склонив набок голову.

- Что-то долго никто не отвечает, - сказала Юлька. - А вдруг бабушки дома нет?

- Может, она во дворе. Подождем еще.

И вот раздалось громкое, на все комнату: "Я слушаю!". Мгновенно струсив, Юлька сунула трубку Аннушке.

- Бабушка, это я, Аня. Здравствуй, бабушка!

- Здравствуй, Аннушка. Как хорошо тебя слышно, милая, будто ты рядом.

- Как ты себя чувствуешь, бабушка? Ты здорова?

- Все слава Богу, дорогая, все слава Богу. Ну, рассказывай, как ты там живешь?

- Хорошо живу.

- Папу слушаешься?

- Слушаюсь. Это совсем не трудно, бабушка, он такой добрый!

- Балует он там тебя, наверно, сверх всякой меры?

- Еще как балует, бабушка!

- Вот я ему задам при встрече!

Девочки засмеялись.

- Это там Юленька рядом с тобой смеется? - спросила бабушка. - Дай-ка мне с ней поговорить. Сколько уж лет я ее голосок не слышала!

Юлька ахнула и запрыгала на месте, протягивая обе руки к телефону. Сестра, улыбаясь, передала ей трубку.

- Бабушка, здравствуйте!

- Здравствуй, Юленька!

- Ой, бабушка, я ужасно рада, что у меня теперь есть и Аня, и вы! Это так здоровско!

- Мне это очень приятно слышать, детка.

- Бабушка, а вы меня помните?

- Конечно, помню. Только ты не кричи, дорогая, я ведь совсем не глухая и даже еще не очень дряхлая. И говори мне, пожалуйста, "ты".

- И на "ты" можно?!

- Нужно, Юленька! Ведь это ты меня не помнишь, ты совсем маленькая была, когда папа увез тебя в Ленинград, а я-то тебя, проказницу, очень даже хорошо помню.

- А какая я была маленькая?

- Ты была такая юла, что все смеялись: "Ну и имечко подобрали!".

- Ой! А еще что-нибудь про мое счастливое детство?

- У нас тогда был пес Дозор, и ты очень любила спать у него в конуре.

- Класс! Бабушка, а может быть, это была Аня, а не я?

- Ты, ты! Я-то вас никогда не путала. У тебя, между прочим, есть отличительный знак.

- Какой, бабушка?

- На левой лопатке маленькое родимое пятнышко.

- Ань, срочно подними мне сзади майку - есть там что-нибудь?

- Есть, есть! Маленькое пятнышко как раз посредине лопатки.

- Левой?

- Левой!

- Ура! Бабушка меня помнит!

- Конечно, Юленька, я тебя помню и люблю. Я за тебя молюсь каждый день, а молитвенная память у людей самая крепкая.

- Ясное дело: если каждый день твердить Богу про какого-нибудь человека, так и не захочешь, а запомнишь его… Бабушка! А вот если вы… если ты взаправду меня любишь, то обещай не сердиться за один мой страшный-страшный грех.

- Какой еще такой "страшный-страшный грех"? Что ты там выдумываешь?

- Бабушка, я Аньке косу отрезала!

Аннушка сделала страшные глаза и отчаянно замотала головой.

- Юленька, нехорошо сестру Анькой звать… Погоди, как это косу отрезала? Это еще зачем? Кто разрешил?

- Так уж получилось. Понимаешь, бабушка, у меня-то волосы короткие, а тут приезжает моя сестра с длиннющей косой! Представляешь, какой ужас?

- Не понимаю, какой ужас! Такая прекрасная была коса…

- Ну как же ты не понимаешь, бабушка? Мы ведь оказались неодинаковые: лицо одно, а прически разные. А тут еще папа пообещал меня выдрать как егорову козу.

- Сидорову, наверно?

- Точно, Сидорову!

- А почему это папа собирался тебя выдрать? За дело поди?

- За дело, бабушка, за дело, - успокоила ее Юлька. - Вот тогда мы и решили стать совсем одинаковыми, чтобы папа не мог угадать, кого драть надо. Он запутался и на всякий случай простил обеих. Прости и ты, бабушка, а то ведь я завтра в первый раз на исповедь иду, так пусть у меня хоть на один грех будет меньше, ладно?

- Ладно, проказница, придется тебя простить. Но епитимью наложу на обеих: теперь вы обе забываете, где там у вас ножницы лежат, и обе отращиваете косы. Договорились?

- Договорились, бабушка! - дуэтом закричали девочки.

- Юленька, так ты завтра причащаешься?

- Да, только не завтра, а послезавтра. Так отец Георгий решил.

- Правильно решил, ведь у тебя послезавтра именины.

- Ой, бабушка, ты даже мои именины помнишь!

- Конечно, помню. Ну все, девочки, хватит нам тратить свое время и папины деньги.

- Бабушка, я тебя очень, очень люблю!

- Я тоже очень люблю тебя, Юленька. Нет, ты все-таки ни капельки не изменилась! А теперь дай-ка мне на минутку Аннушку.

- Подожди, подожди, бабушка! Я тебе еще покаяться хочу.

- Ну, покайся.

- Знаешь, бабушка, Аннушка меня все время воспитывает, воспитывает - прямо святую из меня хочет сделать!

- Ну, это у нее определенно не получится, не беспокойся. Это и есть твое покаяние?

- Да! А теперь даю тебе Аннушку! Аннушка взяла трубку.

- Бабушка, это я.

- Аннушка, ты там не переусердствуй, воспитывая Юлю в христианском духе. Не жми на нее очень-то: душа человеческая - дело тонкое.

- Ой, класс! - пискнула Юлька в полном упоении.

- Да нет, бабушка, Юля у нас умная и очень хорошая. Она сама все понимает, когда успевает подумать, - сказала Аннушка, улыбаясь сестре.

- Как же мне на нее хоть одним глазком глянуть хочется… Может быть, когда папа повезет тебя обратно в Псков, он захватит с собой и Юленьку?

Юлька завизжала от восторга.

- Хорошо, бабушка, мы попросим папу взять Юлю в Псков. Слышишь, как она радуется?

- Слышу, слышу. Ну, храни вас Бог, внученьки мои дорогие. Папе поклон от меня передайте.

- Передадим. Храни тебя Господь, бабушка! - сказала Аннушка.

- И твой Ангел Хранитель! - крикнула Юлька в трубку сбоку.

Когда зазвучали короткие сигналы и трубка была положена на место, сестры, не сговариваясь, взлетели на кровать и, взявшись за руки, принялись прыгать, распевая:

- Мы поедем вместе в Псков! Мы поедем вместе в Псков!

Ангелы радовались, глядя на них.

И никто из них не подозревал, что подлый Прыгун, сидя на своем обычном месте на карнизе, весь их разговор с бабушкой подслушал, запомнил и помчался докладывать Михрютке. Ну, а тот, выслушав Прыгуна, тут же побежал с доносом к Жанне и Жану.

- Юльку в Псков пускать нельзя, ее там окончательно испортят, в церковницу превратят, - решила Жанна. - После Пскова она еще и в Келпи не захочет ехать.

- Не пустим Юльку в Псков, - согласился Жан. - А вот от Анны надо бы поскорей избавиться - слишком уж от нее светло в Доме. У тебя на этот счет нет никаких идей, хозяюшка?

- Нет. Нам остается только терпение и смирение…

- Жанна, что ты несешь!

- Успокойся - ПОКАЗНЫЕ терпение и смирение. Скоро отец повезет ее в Псков, а Юльку я отвезу в Ирландию пораньше. И тогда…

- И тогда Мишин окажется целиком в твоих нежных и цепких коготках.

- Ясное дело! А домового надо бы наградить. Эй, Михрютка, ты где там прячешься? Хочешь со мной на дискотеку поехать?

Счастливый Михрютка свалился с потолка и заплясал перед хозяйкой.

- Еще бы не хотеть! В дискотеке музыка грохочет, люди скачут, и все на бесов похожи! Повертишься там - ну будто на исторической родине, в аду побывал!

- Вот и поедешь, оттянешься. Служи только хорошенько, все мне доноси, что услышишь, а награда тебе всегда будет.

- Рад служить, хозяюшка!

Назавтра отец Георгий встретил Акопа Спартаковича с сестрами в воротах Лавры.

- Вы с Аннушкой идите в храм, - сказал он Акопу Спартаковичу, - а мы с отроковицей Юлией покамест в тенечке побеседуем.

Отец Георгий повел Юльку по дорожке между высоких деревьев, мимо старинных надгробий, подвел к скамейке под большим кленом, там усадил ее и сам сел рядом.

- Ну, расскажи мне, отроковица Юлия, как ты к исповеди готовилась? - спросил он.

- Сначала мы с Аннушкой долго-долго молились, а потом она дала мне список грехов. Вот я и стала вспоминать все-все-все грехи моей жизни и отмечать в книжечке.

- И много отметила?

Юлька молчала, опустив голову.

Молчал и священник, неспешно перебирая четки.

- Почти все отметила, батюшка, какие в списке были, - прошептала наконец Юлька. - У меня только одного греха нет из этого списка.

- В самом деле? - удивился отец Георгий.

- В одном-единственном грехе я оказалась не грешна! - сокрушенно сказала девочка, подняв на него налитые слезами глаза.

- Не может этого быть!

- Правда, батюшка, - вздохнула Юлька и пустила слезу.

- Ушам своим не верю!

Мимо них по аллейке проходил молодой монашек.

- Брат Евстафии, а поди-ка ты сюда!

Монашек подошел к ним.

- Благословите, батюшка.

Отец Георгий благословил его и спросил:

- Не знаешь ли ты, брат Евстафий, митрополит Петербургский и Ладожский у себя?

- Владыка раннюю служил, а сейчас, надо полагать, у себя в покоях отдыхает.

- Придется потревожить владыку. Поди-ка ты к нему, брат Евстафий, и отрапортуй, что в нашей епархии новая святая объявилась.

- Какая святая, батюшка? - непонимающе заморгал глазами монашек.

- А вот эта самая - отроковица Юлия. И удачно-то как объявилась - завтра Юлию Карфагенскую величаем, а нынче Юлию Крестовскую прославим: в колокола ударим, крестным ходом с нею во главе пройдем!

У Юльки от удивления слезы моментально высохли.

- Ой, вы меня не так поняли, батюшка! - воскликнула она. - Вы подумали, что я только в одном грехе виновата, да? А я виновата во всех, кроме одного!

- Да нет, я все правильно понял. Ты слышишь, брат Евстафий? Сия преподобная отроковица до одиннадцати лет дожила и каким-то одним грехом за всю свою жизнь ни разу не согрешила.

- Не может такого быть, - сказал, брат Евстафий, качая головой, - нет такого человека, чтобы даже в одном каком-то грехе за всю жизнь ни разу виноват не был. Не делом - так словом, не словом - так помыслом, а грешны мы все и во всех грехах. Кроме святых, конечно.

- Экий ты непонятливый, брат Евстафий, а я-то тебе про что толкую? Это ты да я во всех до единого грехах виновны, а вот Юлия сумела в каком-то грехе ни разу не провиниться. Святая отроковица, говорю ж тебе! Так что беги-ка ты, братец, поскорей к митрополиту, обрадуй его.

- А можно полюбопытствовать, батюшка, в каком именно грехе сия отроковица ни разу не согрешила? - поинтересовался брат Евстафий.

- Какого греха за тобой нет, праведница ты наша?

- Лжесвидетельства!

- Лжесвидетельства?! Фу… - отец Георгий отер лоб. - Брат Евстафий, ступай себе по своим делам: отменяются колокола и крестный ход, и митрополита тревожить незачем.

Брат Евстафий кивнул и отправился по своим делам.

- В лжесвидетельстве, дорогая моя Юлия, мы все как один виновны. Клевета на ближнего, передача вздорных слухов, сплетни - все это, милая ты моя девочка, и есть грех лжесвидетельства. Не верю я, что ты ни разу в жизни про своих подружек не сплетничала!

- Сплетничала, конечно, батюшка, сколько раз сплетничала… - упала духом Юлька. - Так это что же получается - я во всех грехах грешна?

- Как и я, грешный иерей, как и послушник брат Евстафий. Он ведь тебе ясно разъяснил, что все мы во всех грехах виновны. Вот будешь читать жития святых и узнаешь, как умели каяться святые, как они замечали в себе самомалейший грех и тут же старались его искоренить.

- Разве у них тоже были грехи? Они же святые!

- Вот ты пришла в церковь в синих, джинсах и в черной майке, а твоя сестрица надела белое платьице. Кстати, ты тоже в следующий раз юбочку вместо брюк надень, как положено православной девочке. А теперь скажи мне, если мимо вас проедет по луже какой-нибудь шофер-грубиян и обдаст вас грязью из-под колес, на чьей одежде будет заметнее грязь, на твоей или на Аннушкиной?

- На Аннушкиной, конечно.

- Вот так и грехи. На отбеленном покаянием и молитвой душевном одеянии святых самомалейший грех был заметен, как пятно мазута на белом платье. И они его тут же замечали и очищали покаянием. Понятно?

- Понятно.

- Вот так, отроковица Юлия. А теперь пойдем в храм, я вас с сестричкой поисповедаю.

После исповеди Акоп Спартакович отвез девочек домой, и они потом целый день ходили как по струнке, стараясь ни в чем не согрешить, чтобы назавтра достойно причаститься. Юлька была само благонравие, что отметила даже Жанна, но, узнав причину, поджала губы и презрительно процедила: - Какое мракобесие!

За что и получила невидимый щипок от когтей Жана:

- Выбирай выражения, хозяйка! Бесовский мрак-то тут при чем?

Ангел Юлиус до самой ночи не отходил от Юльки ни на шаг, всячески стараясь уберечь свою отроковицу от искушений. На ночь он встал на страже у дверей комнаты сестер. Ангел Иоанн был, конечно, рядом с ним, но он-то был безмятежно спокоен и только радовался: для Ангелов Хранителей каждая исповедь подопечного праздник, а уж причастие так и вовсе именины сердца и пир духовный, как говорили в старину.

Именинным утром Юлька вдруг ни с того ни с сего начала капризничать.

То есть это они с Аннушкой думали, что ни с того ни с сего, а на самом деле это Прыгун ночью как-то исхитрился впрыгнуть через открытое окно в комнату сестер, забрался под Юлькину половину кровати и до самого утра покалывал ее снизу через матрац рогами и шептал-нашептывал… Только когда с рассветом в комнату вошли Ангелы Хранители, Прыгун сиганул из-под кровати в окно и скрылся в саду.

- Я в церковь пойду в джинсах, - вдруг заявила Юлька.

Аннушка ничего на это не ответила, она уже причесывалась.

- Разве Богу так уж важно, как я одета? - вздорным голосом продолжала Юлька. - Ему важно, что у меня в сердце делается! Вот возьму и нарочно надену джинсы с дырьями на коленках…

- Надевай что хочешь, только не спорь - не греши перед причастием.

- Я и не буду спорить, а надену что захочу! - И Юлька потянула из шкафа джинсы с разорванными коленками.

Аннушка нахмурилась, но ничего не сказала. А Юлька натянула драные джинсы и начала вертеться перед зеркалом.

- А сверху надену еще красную майку с Микки-Маусом! - заявила она, косясь на сестру.

Микки-Маус Аннушку доконал.

- Юля, а что ты наденешь на праздничный обед в честь своих именин? - спросила она.

- Белое кружевное платье.

- Чудно! А мне дашь надеть вот эти твои джинсы?

- Ты что, собираешься на мои именины явиться в драных джинсах?

- Если будет не очень жаркий день. А если будет жарко, надену купальник.

- Ты с ума не сошла, Ань? - озабоченно спросила Юлька и даже потрогала Аннушкин лоб.

- Да почему же это я с ума сошла? В жаркий день купальник - самая удобная одежда.

- Но не за праздничным же столом! Я обижусь, если ты явишься в купальнике на мои именины!

- Что для тебя важнее - мой внешний вид или моя любовь? Тебе, Юля, должно быть важно, что у меня в сердце делается. А в сердце у меня сплошная любовь к тебе!

- Твой наряд как раз и должен выражать твою любовь!

- В таком случае я надену свой новый купальник.

- В купальнике на пляж ходят, а не на именины! Никакого рванья и никаких купальников, пожалуйста! Это неприлично!

- Хорошо, тогда я для приличия надену сверху новый халатик.

- Не-е-ет! - закричала Юлька и затопала ногами. - Это неуважение ко мне, к моим гостям и к нашему папе! Он тебе накупил столько хорошей одежды, а ты явишься как чучело! Хуже чем из Пскова приехала!

- А ты чего волнуешься, Юленька? Ты же на литургию хочешь одеться не как принято одеваться в церковь, а как тебе вздумалось, так? Ну, а я на твои именины оденусь, как мне хочется.

Юлька задумалась.

- Так, сестричка-лисичка, с тобой все ясно: опять воспитываешь! А ты забыла, что моя душа - дело тонкое? Вот я бабушке на тебя пожалуюсь! И больше не воспитывай - я и так все поняла.

Аня подошла к Юльке и поцеловала ее.

- Умница!

- Вообще-то надо будет сшить специальные платья для церковной службы и никуда, кроме церкви, их не надевать.

- Хорошая мысль, Юля. Но сейчас надевай поскорей голубое платье, как собиралась. А на твои именины мы с тобой, конечно, наденем наши белые платьица и туфельки к ним. Если хочешь, мы еще пришпилим на головы по бантику.

- Точно, так и сделаем!

У Юльки взгляд вдруг стал отрешенный, и она начала что-то шептать, глядя на икону Ангела Хранителя.

- Ты что, Юленька, еще помолиться решила?

- Нет, молиться на сегодня хватит. Это я с моим Ангелом советуюсь, не прицепить ли нам бантики прямо сейчас и какой мне выбрать - розовый или желтый?

- Ну, и что тебе советует твой Ангел Хранитель?

- Мне кажется, он советует желтенький.

- Ты, наверно, плохо расслышала. По-моему, он тебе советует надеть на голову платочек.

- Не перебарщивает моя отроковица? - нахмурился Ангел Иоанн. - Она-то привыкла к платочку.

- А ты не делай для моей девочки скидок! Пускай и моя будет в храме одета не хуже других, - сказал Ангел Юлиус. - До платочка она пока не доросла, тут ты прав, но ты погляди, что она придумала!

А Юлька придумала накинуть на голову голубой шелковый шарфик.

- Вот и умница! - похвалил ее Ангел Иоанн.

Юлиус засиял от его похвалы.

Наконец девочки были готовы, и тут начались неприятности. Уже подошло время ехать в Лавру, как вдруг выяснилось, что куда-то пропал Акоп Спартакович. Юлька с Аннушкой поминутно выглядывали в окна, а его все не было и не было, и мобильный телефон его тоже почему-то не отвечал.

Девочки не знали и знать не могли, что сегодня у Акопа Спартаковича был день Недокопки, и бес суетился как мог, чтобы дезактивировать у подопечного вчерашнюю благодать.

Акоп Спартакович встал в этот день раньше обычного и поехал на автозаправку: он решил залить полный бак бензина, чтобы потом об этом не беспокоиться. Ближайшая заправочная станция оказалась закрытой на ремонт, и он поехал искать другую. Потом у него что-то разладилось в моторе, и он кое-как дотащился до автомастерской, где механик очень долго искал поломку.

Поломку ему устроил Недокоп, покопавшись в моторе, пока машину заправляли.

Свой мобильный телефон Акоп Спартакович почему-то оставил дома, хотя обычно брал его с собой даже в сауну.

- Известное дело, - сказал Юлиус Ангелу Иоанну, - бесы начали опускать свои шлагбаумы перед Юленькой на пути в храм.

- Обычные их каверзы! - грозно нахмурился Иоанн. - Но мы-то с тобой на что? Летим к Акопусу!

Они мигом нашли Хранителя Акопуса.

- Где твой подопечный? - приступили к нему Ангелы.

- А его Недокопка как оседлал с полуночи, так до сих пор на нем и ездит где-то, - пожаловался Ангел Акопус.

Полетели втроем разыскивать Акопа Спартаковича и через несколько минут обнаружили его возле авторемонтной мастерской. Но в каком виде! На плечах у бедняги, сплетя корявые ноги у него под подбородком, сидел сам Недокоп. Вконец обнаглевший бес колотил узловатыми кулаками по макушке подопечного, как по барабану: Акоп Спартакович уже успел пожаловаться на адскую головную боль механику и даже сходить в ближайшую аптеку. Но аспирин от бесов не помогает, и в голове у него по-прежнему жутко стучало и гудело.

Вокруг Акопа Спартаковича, оседланного поганым Недокопкой, крутились мелкие крестовские бесы, выкрикивая в его адрес нехорошие слова; а еще они курили какие-то вонючие сигареты и пускали дым прямо ему в лицо, и дым этот окончательно замутил мозги бедному Акопу Спартаковичу и заставил его глаза слезиться.

- Это у меня летний грипп начинается, - сокрушенно вздыхал он.

- Вперед! - воскликнул Ангел Иоанн, выхватывая меч и бросаясь на стену смрадного дыма вокруг несчастного Акопа Спартаковича. Ангелы Акопус и Юлиус рванулись за ним. Увидев Ангелов, бесы бросились врассыпную, а Недокоп съежился у него на плечах и замер.

Акоп Спартакович в глубоком унынии нервно расхаживал вокруг прочно вставшего на прикол автомобиля и злился на весь мир. Ему вдруг смутно стало вспоминаться, что он что-то такое обещал сегодня девочкам Мишиным. Он остановился и потер рукой лоб: - Что ж это такое я им обещал?

Бес Недокоп быстро-быстро стукнул пару раз ему по голове.

- Да ну их, этих девчонок! В конце концов, мне по барабану их капризы, - махнул рукой Акоп Спартакович. - Боже, как болит моя бедная голова!

Недокопка, услышав это почти случайное "Боже", взвизгнул и свалился с плеч Акопа Спартаковича.

Акоп Спартакович опять потер рукой лоб, а потом звонко хлопнул по нему ладонью и помчался в мастерскую.

- Телефон есть? - взволнованно спросил он механика.

- Не-а, - равнодушно ответил тот.

За спиной механика уже приземлился бес Кактус, крупная крестовская шишка в колючках. Он обнял его панибратски за плечи и что-то начал нашептывать ему в ухо, мерзко при этом хихикая.

- А мобильник?

- У меня есть, а у тебя не знаю, - ответил механик, заранее давая понять, что ни при каких обстоятельствах пользоваться своим личным мобильным телефоном никому не позволит.

- Так, правильно, - похвалил его Кактус.

Акоп Спартакович молча вынул из бумажника зеленую десятидолларовую бумажку и положил ее перед механиком. Тот сгреб ее не очень чистой рукой и так же молча выложил на стол мобильный телефон.

Кактус взвыл и кольнул механика под правое нижнее ребро.

"Опять печень, - уныло подумал механик. - Все, больше я не пью!"

Кактус плюнул и подкатился к Акопу Спартаковичу, протягивая лапу к мобильнику, но тут же получил по лапе мечом, правда, плашмя. Он повернул голову и встретился глазами с Ангелом Иоанном. Бес мгновенно сник, свернулся в колючий шар и укатился через распахнутую дверь в гараж, а там нырнул в ремонтную яму и притаился. Он помнил Хранителя Иоанна и битву при Сарае!

Акоп Спартакович тут же позвонил девочкам, извинился и предложил им добираться в Лавру на метро.

- Ну наконец-то нашелся! - сказала Юлька, кладя трубку.

Сестры подхватились и помчались бегом в центр острова.

Возле метро они встретили Гулю, Киру и Юрика. Ребята как раз собирались ехать в центр, чтобы купить подарки для Юльки - все трое были приглашены на именины. Услышав, что сестры отправляются в храм на литургию, они тоже решили ехать с ними.

- Видишь, как Господь все устраивает к лучшему? - сказал Иоанн Юлиусу. - Если бы бесы не задержали Акопа, эти дети сегодня не собрались бы идти в Божий храм.

- Да, я рад за друзей наших отроковиц. Давай присмотрим за ними в храме.

Сопровождавшие Юрика, Гулю и Киру личные бесы Нулёк, Брюха и Барби тащились с ними до самой площади Александра Невского. Гнусная троица не стала препятствовать поездке ребят в Лавру, опасаясь конфликтовать с Иоанном и Юлиусом. По дороге бесы еще держались неподалеку, ехали в соседнем вагоне, но, выскочив из метро на плошали Александра Невского, так и остались околачиваться на противоположной от Лавры стороне, блуждая между неопрятными киосками со всякой всячиной и с опаской поглядывая на бронзовый памятник святому князю посреди плошали. Бесы знали, что князь Александр Невский охраняет город, и на всякий случай осторожничали.

В храме Юлька все делала как Аннушка: ставила свечи перед началом службы, кланялась и крестилась во время литургии. Она только не пела, когда все люди в храме, и Аннушка с ними, запели хором. Это было торжественно и красиво, и ей было немножко обидно, что она не поет вместе со всеми.

- Спиши мне слова! - попросила она сестру, когда пение кончилось.

- Они есть в молитвослове, - ответила та шепотом.

А потом Юлька пошла вслед за Аннушкой, и они долго-долго шли за другими людьми, скрестив руки на груди. Юлька очень волновалась, но внимательно следила за сестрой и делала все как она.

- Юлия! - взволнованно и даже, пожалуй, слишком громко сказала она, подойдя к Чаше, и открыла рот.

А потом с нею случилось нечто чудесное. Отец Георгий накануне как будто все объяснил ей про причастие, и ей казалось, что она все поняла. Но когда она проглотила то, что было в золотой ложечке, ей показалось, что изнутри ее охватило теплом, а снаружи - неземным ярким светом, и внутри у нее ликующе запел голос. Это был ее собственный голос, хотя пел он что-то ей неведомое. "Может, это моя душа поет? " - подумала она, замирая от восторга.

- Поздравляю, брат! - сказал растроганный Ангел Иоанн. - В первый раз, а так хорошо причастилась Святых Христовых Тайн твоя отроковица.

- Благодарствуй, брат, - прошептал Юлиус и утер счастливую слезу.

Кира, Гуля и Юрик стояли в уголке. Они не кланялись, не крестились и даже не двигались, а только смотрели по сторонам, но церковная служба им понравилась. Они так и сказали сестрам, когда обедня кончилась, и все они вышли из храма.

- Это хорошо, что служба вам понравилось, - важно кивнула Юлька. - Жаль только, что вы пока не воцерковились и вам многое еще непонятно.

- Так, гордынька новоначальных появляется, - улыбнулся Ангел Иоанн.

- Сегодня не в счет! - сказал ликующий Ангел Юлиус.

А бесы Барби, Брюха и Нулёк, приглядевшись к своим подопечным, когда те вышли из ворот Лавры, решили сегодня на всякий случай держаться от них подальше. Они даже от метро отказались и отправились на Крестовский остров своим лётом.

За праздничным обедом собрались друзья Юльки и все домашние, кроме Жанны: она извинилась и заранее ушла к себе, сославшись на головную боль. А Дмитрий Сергеевич все еще не догадывался, что ее головную боль зовут Юлианной!

Присутствовали, конечно, и все Ангелы: уже знакомые нам Димитриус, Юлиус, Иоанн и Акопус, а также Павлос - Ангел Хранитель начальника мишинской охраны Павла Иоанновича Орлова. А бесы крутились за окнами, даже не пытаясь проникнуть в дом. Кроме Жана и Михрютки, разумеется: эти, как обычно, ошивались в комнате Жанны - единственном неосвященном помещении мишинского особняка.

Юльке принесли подарки, как на день рождения, и заставили ими весь стол возле именинницы. Аннушка подарила ей маленькую книжечку с крестиком на обложке - детский молитвослов, а папа, который заранее догадался с нею посоветоваться, протянул дочери небольшой футляр. Открыв его, Юлька ахнула и кинулась целовать отца: в футляре лежал серебряный крестик с эмалевыми цветочками. Крестик был с цепочкой, и Юлька сразу же его надела. Акоп Спартакович еще в лавке у Лавры тайком от девочек купил "Евангелие для детей" со множеством ярких картинок и теперь преподнес его имениннице. (Заметим, кстати, что голова у него уже не болела - прошел у него "летний грипп"!) Конечно, Юлька понимала, что Аннушка и Акоп Спартакович подарили ей молитвослов и Евангелие для маленьких, но она не обиделась - надо же было с чего-то начинать!

Зато удивил и обрадовал ее Павел Иоаннович: он положил перед именинницей солидную книгу в кожаном переплете с золотой надписью "Закон Божий".

- Скоро понадобится! - коротко сказал он.

Кира, Гуля и Юрик не знали толком, что положено дарить в день Ангела, и потому Кира подарила Юльке французский журнал мод, Гуля - роскошный двухэтажный шоколадный набор, а Юрик просто поднес цветы.

В конце обеда Юлька получила еще один подарок: на папин мобильный телефон позвонила бабушка.

- Бабушка, не трать деньги, я тебе сейчас перезвоню! - крикнула Юлька и помчалась наверх, чтобы поговорить с бабушкой по своему телефону. Но, убегая, она все-таки сделала Аннушке знак следовать за нею.

Первым делом бабушка поздравила Юльку с днем Ангела и с причастием.

- Бабушка, когда я была маленькая, я ведь тоже причащалась? А кто меня в церковь водил? Расскажи мне, как это все было!

Юлька не включила громкую связь, и Аннушка не слышала, что именно ей рассказывала бабушка, она только видела, что Юлька слушает и восторженно улыбается.

- И я не пугалась, не плакала? Совсем-совсем никогда? Сегодня один маленький мальчик жутко ревел, когда его несли к причастию.

И бабушка что-то ей там рассказывала, а Юлька все задавала и задавала вопросы, и было видно, что ей ужасно не хочется расставаться с бабушкой и вешать трубку. Наконец она вздохнула и протянула трубку Аннушке.

- На! Бабушка хочет с тобой поговорить.

Бабушка и Аннушку поздравила с причастием и сказала, что очень по ней соскучилась и считает дни до ее приезда.

Юлька вернулась к столу в самом лучезарном настроении и передала папе привет от бабушки.

- Пап, а можно мы теперь возьмем кое-что со стола и устроим пикник на нашем острове?

- Можете отправляться на свой необитаемый остров, только возвращайтесь засветло. Но лодку резиновую я вам не дам, я сам вечерком собираюсь на заливе порыбачить.

- У-у-у!

- От "У-у-у" и слышу.

- Папочка, какой же ты у нас противный!

- Юлечка, не хами.

- А как же нам все для пикника перевезти на остров, если ты не даешь лодку?

- Возьмите надувной матрасик у Жанны, на нем все и доставите на свой Пятачок.

- Папочка, какой же ты у нас умный! - сказала Аннушка, желая загладить Юлькину дерзость.

- Спасибо, дочка, ты одна меня ценишь. Остальные только и смотрят, как бы заставить плясать под свою дудку.

- И не все, а только мы с Жанной! - возразила Юлька. - И у меня это получается, а ей только кажется, что ты под ее музыку танцуешь.

- Вот я передам твои слова Жанне! Она обидится и не даст вам свой матрасик и не повезет тебя в Ирландию.

- Ха! А я как раз и не хочу в Ирландию, я хочу в Псков. Это Жанна рвется в Келпи, это у нее там подружка. Между прочим, папка, хорошо бы и Аннушку в эту школу устроить.

- А что, Аннушка, может, тебе и вправду лететь в Ирландию вместе с Юлькой? Ты бы там за ней присмотрела…

- Мне, папа, надо за бабушкой присматривать, пусть лучше Юля со мной в Псков едет.

- А что? Это идея! - встрепенулась Юлька. - Папка, ты как на это смотришь?

- Ну вот еще что выдумали! Это будет непомерная нагрузка для бабушки - заполучить тебя в придачу к Аннушке.

- А чем это я плохая нагрузка?

- Ты слишком хорошая нагрузка - это-то меня и беспокоит.

- Тогда я поеду вместе с тобой отвозить Аннушку в Псков!

- Не поедешь.

- А я хочу! И бабушка хочет, чтобы я приехала!

- Как-нибудь в другой раз. Сейчас тебе, Юлька, надо как следует подготовиться к поездке в Келпи. Жанна говорит, что вы с нею должны еще по магазинам поездить, одежду для Келпи купить.

- Да у меня от одежды шкаф ломится! И вечно эта Жанна вмешивается…

- Юлия!

- Ладно, молчу. Я всегда должна молчать, когда дело касается Жанны. Скоро в этом доме житья от мачех не станет…

- Юлианна! - Голос папы стал по-настоящему строг. - Ты твердо намерена испортить свои именины?

- Могу же я погоревать? Мне предстоит целый учебный год быть в разлуке с тобой и с моей самой любимой сестрой!

- Сестра у тебя единственная - она никак не может быть "самой любимой сестрой", а со мной ты все равно будешь в разлуке до самого Нового года: я все это время буду разъезжать по свету, налаживать новые заграничные контакты. Ну, а на зимние каникулы, я думаю, мы все соберемся здесь, дома.

- До каникул еще доучиться надо! Пап, ну возьми меня с собой, когда повезешь Аннушку в Псков, а? Я стану по дороге с Аннушкой английским языком заниматься.

- Она и без тебя прекрасно занимается английским. Акопчик говорит, что она за это лето здорово продвинулась.- Я только с бабушкой познакомлюсь и сразу назад, папочка!

- Юлька, не расстраивай меня и себя, вопрос уже решен.

- Ну па-ап!

- Я сказал: нет! Всё, Юлианны, всё! Отправляйтесь на свой пикник, а мне еще надо до вечера успеть поработать.

На речке Крестовке есть два островка: один побольше, и с него на соседний Каменный остров перекинут мостик, а другой совсем крохотный, круглый, и попасть на него можно зимой по льду, а летом только вплавь. Юлька с друзьями "открыли" его давным-давно. На островке ничего не росло, кроме травы, бурьяна и редких кустиков, но у него было громадное преимущество перед всеми невскими островами - он был необитаем. Как только Аннушка под руководством Юльки научилась плавать, друзья стали брать ее с собой на Пятачок - так они называли свой островок. На Пятачке можно было спокойно говорить о своих делах, не боясь, что кто-то тебя услышит.

Путь на необитаемый остров шел через Таинственный остров: так горожане прозвали Каменный остров за роскошные дачи партийных боссов в прошлом и за бандитское гнездовье, возникшее тут в бурных девяностых годах, - в общем, тот еще был островок! Сначала ребята перешли на него по Мало-Крестовскому мосту, миновали самую красивую на острове и самую охраняемую Голубую дачу, дошли почти до заросшего ряской канала и тут перешли с Каменного острова на больший из двух островков по узкому пешеходному мостику. Там они погрузили сумки на надувной матрасик и, толкая его перед собой, вплавь перебрались на свой Пятачок.

На островке в кустах у ребят был вырыт тайничок, а в нем лежали некоторые необходимые на необитаемом острове вещи: небольшой запас топлива, зажигалка в пластиковом пакетике, постоянно обновляемый запас кока-колы, Кирина сумочка с косметикой и Гулина жестяная коробка с конфетами. Хотя после именинного застолья никто, даже Гуля, голодным не был, друзья все равно развели костерок и стали жарить на прутиках сосиски - что за пикник без угощенья? Они поели-попили и улеглись вокруг догорающего костра на травке.

Юлька принялась жаловаться.

- Скоро папа с Аннушкой поедут к бабушке. Я тоже хочу ехать в Псков! А эта противная Жанна говорит, что надо готовиться к школе…

- Ты еще совсем недавно была в восторге от своей красавицы мачехи, - заметила Кира.

- Ну, в общем-то она ничего, только много на себя берет. А папа уж слишком часто делает так, как хочет Жанна.

- Погоди, вот они поженятся, так он у нее и вовсе под каблучком окажется! - пообещала Кира.

- Так ты вместе с Жанной летишь в Англию? - спросил Юрик, уводя девочек от опасной темы: ему нравился Мишин и не нравились сплетни.

- В Ирландию, - поправила Юлька. - Правда, сначала мы летим в Лондон, а уже оттуда в Дублин. Но от Дублина до школы Келпи надо еще добираться на машине.

- А тебя уже приняли в эту школу? - спросил Юрик.

- Конечно! У Жанны там подруга преподает что-то вроде медицины.

- Так это что, какая-то особая медицинская школа?

- Нет, но в Келпи преподают такие предметы, которых в других школах нет. Они послужат хорошей стартовой платформой на будущее. Так Жанна говорит.

- Например? - поинтересовался Юрик.

- Например, психоуправление.

- Это что, психотренинг какой-нибудь?

- Да нет, психотренинг - это когда ты учишься собой управлять, а психоуправление - это когда ты управляешь другими.

- Ух ты! Это гипноз, что ли?

- Пока не знаю. Вот приеду на зимние каникулы и расскажу

- Я и не знала, что бывают такие школьные предметы! - удивилась Аннушка.

- Это ведь особая школа для девочек с большими духовными дарованиями, - скромно сказала Юлька.

- Непонятки какие-то, - зевнула Гуля - Чего только эти взрослые не выдумают, чтобы мучить детей и забивать им голову! У нас от одной информатики завянуть можно.

- Как же, завянешь ты, - усмехнулась Кира - Даже не похудеешь, хоть двойками тебя завали!

- Это зачем же мне худеть? - удивилась Гуля, доставая из потухшего костра последнюю сосиску. - Русская красавица должна быть статной и величавой.

- Это ты-то у нас величавая? - с усмешкой спросила Кира. - Ты ленивая и толстая, а не величавая.

- Я думаю, это как бы синонимы, - невозмутимо парировала Гуля, хрустя поджаристой корочкой сосиски. - Вот ты, Кира, воображаешь, что у тебя конкретно хорошая фигура, а ведь у тебя ее, фигуры-то, как бы нет ни спереди, ни сзади.

- Такой вид и должен быть у топ-модели, она должна быть сплошная стройность и грация.

- Ага, вид у тебя стройный, но уж очень голодный. Хочешь конфетку? - Гуля достала из общего тайника свою личную коробочку, потрясла ее, открыла и стала выбирать конфету.

Кира отвела глаза и сглотнула слюну.

- Спасибо, не хочу!

- Удели мне конфетку, величавая, - попросил Юрик и протянул руку.

- Ща! Перебьешься, - ответила Гуля и, бросив конфету в рот, закрыла коробочку. Тут для меня одной мало. Пора запас обновлять.

- А вот Жанна почему-то есть все подряд и совершенно не толстеет, - заметила Юлька. - Она знает секрет, как сохранять фигуру без всяких страданий.

- Жанна вообще классная женщина, - сказала Кира. - И красивая, и умеет себя подать, а умная какая! Значит, как я понимаю, Аннушка возвращается в Псков, ты отправляешься за границу, а Жанна остается в доме полной хозяйкой?

- Ну да.

- Вот тут-то она вашего отца и окрутит окончательно.

- Без нас не окрутит! Во-первых, наш папа сам уезжает за границу по делам бизнеса, а во-вторых, он не станет жениться без нас: что это за свадьба без родных дочерей? Верно, Аннушка?

Сестра только вздохнула в ответ.

- А ты чего нахмурилась, Аннушка? - спросил ее Юрик. - Тебе не нравится Жанна?

- Странная она какая-то… Я ее не понимаю. Меня она точно не любит и с первого дня невзлюбила, а вот любит ли она Юлю?

- Нужна мне ее любовь! - фыркнула Юлька. - Главное, чтобы она считалась со мной. С нами, то есть, ведь теперь нас двое. А любит она только себя и нашего папку. Или ты, сестричка, и в этом сомневаешься?

- Да нет. Разве нашего папу можно не любить? А все равно она странная.

- Она интересная, - сказала Кира, - а это для женщины главное.

Аннушка вдруг вспомнила, как бабушка, когда папа приезжал к ним в Псков и показывал фотографию Жанны, произнесла именно эти слова - "интересная женщина". Она тогда сразу поняла, что бабушке папина невеста не понравилась. Но сейчас Аннушка, как и тогда, промолчала. Из своего рюкзачка она вынула учебник английской грамматики, раскрыла его и стала читать.

- Не пойму я тебя, Юлька, - вдруг сказала Кира, - ты как будто не очень-то и рада, что едешь учиться за границу.

- А я совсем не рада! - буркнула Юлька.

- Чего же ты, в натуре, хочешь? - спросила Гуля.

- Я хочу к бабушке!

- Ты чо, хочешь как бы ехать в Псков вместо Ирландии?

- Ну да…

- Нет, в Ирландию тебе ехать придется, - сказала Кира. - Твой отец, наверно, огромные деньги заплатил за эту школу.

- Подумаешь, деньги! Не в деньгах счастье!

- Ну, это как сказа-а-ть! - протянула Кира, мечтательно глядя на чей-то роскошный особняк на берегу Каменного острова.

Юлька глубоко задумалась, опустив голову на траву. Притихли и ребята.

Теперь, пока все пятеро находятся в молчаливой задумчивости, можно на некоторое время отвлечься от них и разъяснить духовную обстановку вокруг Пятачка.

Ангелы Хранители Иоанн и Юлиус парили над островком на довольно большой высоте. Вокруг Пятачка все было спокойно, и они, поглядывая сверху на своих девочек, вели неспешную беседу о чем-то своем, о небесном. Они видели внизу бесов, крутившихся вокруг "своих" подростков, приглялывали за ними вполглаза, но знали, что эта мелочь бесовская не опасна. Тем более сегодня, когда обе сестры причастились Святых Христовых Тайн.

Остров Пятачок был насыпан искусственно и окружен невысоким каменным барьером; вот на этом барьере и уселись рядком бесы Нулёк, Прыгун, Барби и Брюха. Они внимательно слушали, вернее, подслушивали разговор ребят - Прыгун по приказу Жана, а остальные просто так, из природной вредности: мало ли какую пакостную пользу можно будет извлечь из подслушанных разговоров?

- Я все думаю-думаю, как быть, у меня даже голову сводит от мыслей, - пожаловалась Юлька.

- Ты бы помолилась своему Ангелу Хранителю, посоветовалась с ним! - с улыбкой сказал Юрик. - Он что, больше тебе не помогает?

- Еще как помогает! Это лето - лучшие в моей жизни каникулы. Спасибо тебе за это, Ангел мой! - сказала Юлька, поворачиваясь на спину и глядя в небо.

- Пожалуйста, Юленька, - ответил сверху Юлиус, на миг прервав беседу с Иоанном.

- Только теперь он почему-то молчит и ничего мне не подсказывает, - вздохнула Юлька.

- Как это не подсказываю? - удивился Юлиус. - Я ей время твержу, что ехать в Келпи не надо. Разве не поэтому, Юленька, тебе так хочется к бабушке? Это ты меня плохо слушаешь, отроковица ты моя непослушная.

- В эту школу для маленьких ведьм ехать твоей Юлии никак невозможно, - согласился Иоанн. - Не место это для православной девочки.

- Вот и я о том же. Ты заметь, заметь, брат, как Юленька внутренне сопротивляется этой поездке, прямо извелась вся! Чует ведь ее православная душенька, что с этой школой что-то не так! Только вот жаль, никак она не может сосредоточиться и понять, почему я стараюсь отговорить ее от Келпи: она ведь думает, что все дело только в бабушке.

- Может, как-нибудь внушить Мишину отменить ее учебу за границей? Ты Димитриуса просил об этом?

- Конечно, просил! Но там Жан через Жанну блокирует все его усилия.

- Еще бы! Жан тоже хочет завладеть состоянием Мишина и вместе с Жанной открыть первый в России лицей для юных ведьм. Сейчас, считает он, самое время, ведь столько детей без ума от колдовства.

- Что есть, то есть.

Юлька вдруг села с решительным видом.

- А знаете, мне кажется, я чувствую, что мой Ангел тоже хочет, чтобы я ехала к бабушке!

- Верно, верно, Юленька! - согласился сверху Юлиус.

- Ты погоди ликовать-то, - остановил его Иоанн. - Что-то у нее глазенки как-то подозрительно заблестели. Или ты не видишь, брат?

- Вижу, ой вижу! А ну, пикируем!

И Ангелы понеслись вниз, чтобы быть поближе к неожиданной отроковице. Миг - и они оказались над островком, а бесы слетели с барьера от вихря, поднятого Ангельскими крыльями, кувыркнулись в воду и понеслись к берегу. И это вышло очень кстати, потому что иначе бесы оказались бы в курсе новой Юлькиной затеи, а так о ней узнали только Ангелы Хранители.

- Кажется, я знаю, какой выход подсказывает мне мой Ангел! Потрясающий выход!

- Ой! - испугался Юлиус.

- Интересно, что ж это ты такое ей подсказываешь? - поддразнил его Иоанн.

- Он мне подсказывает, что мы с тобой, Аннушка, должны поменяться местами: я поеду в Псков к нашей бабушке, а ты вместо меня отправишься учиться за границу!

Ангелы переглянулись и стали слушать дальше.

- Глупости! - решительно возразила Аннушка. - Бабушка сразу же поймет, что это не я, а ты - это раз, и я совсем не хочу ехать учиться в какую-то заграничную школу - это два.

- А что? Неплохо придумано! - сказала Кира. - И ты, Анна, будешь большая дура, если упустишь возможность поехать учиться в Ирландию вместо Пскова. Обалдеть, как везет некоторым!

- Не надо мне такого везенья! Я не собираюсь папу, бабушку и вообще всех на свете обманывать!

- А разве мы с тобой постоянно не разыгрываем папу, когда он не знает, где у него кто? Разве не поэтому он зовет нас Юлианнами?

- Ты, сестрица, не путай шутки с обманом!

- А тебе, Аннушка, разве не хочется увидеть чужие страны, других людей? - спросил Юрик.

- Хочется, конечно, но не таким способом.

- Все средства хороши в достижении цели, - глубокомысленно произнес Юрик. - Я бы на твоем месте не стал дожидаться, пока ваш отец догадается, что пора и тебе предоставить равные с сестрой стартовые возможности. Я думаю, ты просто обязана воспользоваться случаем и отправиться учиться в эту самую школу Келпи. Проучишься до зимних каникул, а на каникулы приедешь назад, и вы снова разменяетесь. И никто ничего не узнает. А Юлька пускай поживет у своей провинциальной бабушки.

- Бабушка у нас вовсе не провинциальная! - возмутилась Юлька. - Она преподавала в школе немецкий язык!

- Вот ты и поедешь учить немецкий, а тем временем Аннушка в Келпи как следует овладеет английским. У тебя, кстати, Аннушка, ужасное произношение! Извини.

- Ты прав, Юрик, с английским у меня неважно.

- Ага, ты согласна, ты уже почти согласна! - закричала Юлька и бросилась обнимать сестру.

- Нет! - Аннушка отстранилась. - Я сама еду к бабушке, и это мое последнее слово!

- Ну, конечно, ведь ты всю нашу жизнь росла рядом с бабушкой, и ты считаешь, что имеешь на нее монопольное право! - в голосе Юльки зазвенели слезы. - И маму, нашу маму ты знала и любила! Ты все свое детство пробыла с нею, а я ее даже не помню!

- Запрещенный прием, - заметил Иоанн. - На жалость бьет твоя отроковица.

- Так ведь она права, братец Иоанн! Легко ли было девочке без женской ласки расти, сам подумай?

- Вечно ты ее защищаешь, брат Юлиус!

- Я по должности ее защищать должен, я Хранителем к ней приставлен.

- Ну-ну. Не хватало только и нам с тобой начать спорить.

- Что ты, что ты, брат! - испугался Юлиус. - Ты меня прости, это я так… Уж очень мне хочется, чтобы и Юлия к бабушке Насте отправилась вместе с Аннушкой.

- Прости и ты меня за неосторожное слово, брат.

- Я тебя понимаю, Юленька, и мне жаль, что ты совсем не знала нашей мамы. Честное слово, мне очень тебя жаль. Но ведь тут ничего нельзя поделать… - и Аннушка вдруг горько заплакала. Она заплакала раньше, чем это собиралась сделать сама Юлька. Та не ожидала такого поворота и тут же зарыдала в голос, снова валясь на землю.

- Жуть как трогательно, в натуре, - сказала Гуля, отправляя в рот конфетку. Потом вдруг губы ее скривились корытом, и она заплакала гораздо громче сестер.

- Ну а ты-то чего ревешь, как испорченная сигнализация? - спросил ее вконец расстроенный Юрик. - Кончились у детки конфетки?

- Ща! Нет, я вспомнила, как сама прямо в один час осталась сразу без отца и без матери.

Родители Гули погибли в катастрофе, и ее воспитывали дедушка с бабушкой.

- Прости, Гуля, я не подумал.

- Да ладно… Вы все думаете, что если я толстая, так и бесчувственная как пень. Толстые тоже плачут!

- Ну прости меня, дурака! Хочешь шоколадку?

- А у тебя есть? - Гуля взглянула на Юрика искоса, но с интересом.

- Нету. Я просто хотел узнать, хочется ли тебе сейчас шоколаду.

- Всегда хочется, на то он и шоколад, - вздохнула Гуля. Но плакать перестала - какие уж могут быть слезы после такого признания.

Кира мрачно глядела вдаль, швыряя в воду мелкие камешки. Потом она сказала тихо, ни к кому не обращаясь:

- Чушь какая-то. Сидят две девицы Мишины и в голос рыдают из-за того, что обе не хотят ехать учиться за границу. А тут способный и одаренный подросток, почти девушка, можно сказать, должна прозябать в обычном лицее в Санкт-Петербурге. Какая жестокая несправедливость! Да чего там хорошего-то, в этом Пскове?

- Там бабушка! - в один голос сказали сестры. Теперь они обнялись и плакали уже вместе, плакали тихо, а это значит - плакали по-настоящему горько. Остальные сидели молча, не зная, чем их утешить.

Молчали и Ангелы, с жалостью и тревогой глядя на своих подопечных.

А бесы молчали, потому что издали, с берега, им было никак не разобрать, о чем там идет разговор на Пятачке, хотя они и догадывались, что происходит там что-то необычное.

Но дальше случилось нечто уже совсем неожиданное. Аннушка достала из кармашка носовой платок, утерла сначала свое лицо, а потом принялась вытирать лицо Юльке, приговаривая:

- Не плачь, сестренка, не надо. Мы что-нибудь придумаем…

- Ни мамы у меня не было, ни бабушки не будет! - пожаловалась Юлька сестре.

- Будет, будет тебе бабушка, только не плачь. Ладно уж, поеду я вместо тебя в эту самую Ирландию. Ты только не расстраивайся так, а то у меня прямо сердце разрывается. У тебя же сегодня день Ангела!

Юлька еще крепче обняла сестру и еще сильнее заплакала - теперь уже от радости, а следом за ней снова прослезилась и Аннушка. А Гуля, естественно, поддержала их своим задушевным басом. Юрик пошарил в карманах, но платка не нашел.

- Я сколько раз говорил, что надо держать на нашем острове запас бумажных салфеток, - сказал он Кире. - У тебя есть платок?

Но Кира не ответила, продолжая сердито швырять в воду мелкие камешки.

Ангелы тоже молчали. Они, честно говоря, растерялись.

Когда вечером сестры улеглись, Юлька сказала:

- День Ангела мне понравился даже больше, чем день рождения.

- Вот и правильно. Рождаются ведь и котята, а крестятся только люди.

- Крещение^[9] этим отличает нас от животных?

- И от язычников, и от тех, кто не верит в Христа Спасителя.

- Ясно. Значит день Ангела - это мой личный христианский праздник. Буду гордиться!

- Лучше спи!

- Сейчас усну, сейчас… А знаешь, Аннушка, кто мне сегодня сделал самый лучший подарок?

- Кто?

- Ты! Подумать только, я скоро увижу нашу бабушку. Какое счастье!

Аннушка в ответ только вздохнула.

- А еще я увижу дом, в котором жила наша мама, увижу все ее фотографии, ее вещи, может быть, с ее учениками познакомлюсь… Но первым делом я схожу к ней на могилку и отнесу ей цветы.

Аннушка обняла сестру.

- Так все и будет, Юленька.

Поцеловав и перекрестив на ночь сестер, Ангелы Хранители Иоанн и Юлиус оставили их под присмотром Димитриуса, Акопуса и Павлоса, а сами полетели на очень важную встречу в центр города.

Петрус, могучий и прекрасный Ангел Хранитель Санкт-Петербурга, уже поджидал их на балюстраде Исаакиевского собора в окружении бронзовых Ангелов Хранителей.

- Приветствую вас, братия!

- Благослови, Градохранитель!

- С чем пожаловали, Хранители?

- Беда у нас!

И они поведали Петрусу о своей беде.

- Аа, задали вам задачку сестрички! И чего же вы ждете от меня, какой помощи?

- Мы совета просим, - сказал Юлиус. - Как бы нам заставить их отказаться от этой опасной затеи?

- Заставить? Я не ослышался? Вы хотите людей, созданных Господом свободными, пусть даже отроковиц неразумных, заставить поступить против их воли? - Голос Петруса стал строг и даже грозен. - Такой власти нет у вас от Бога, братья-Хранители! Ваше дело сестричек охранять, подсказывать, увещевать, спасать - но никогда не действовать против их воли! Да вы и сами это знаете. Сумеете подсказать, уговорить - их счастье и ваша заслуга. Но свободы принимать решения вы у них отнять не можете. Это только бесы стремятся подчинить себе человека против его воли.

- Да мы же по-отцовски за них тревожимся…

- У отцов есть власть ограничивать волю своих детей, а у вас такой власти нет! Вразумлять и направлять любовью, тихим шепотом в сердце - вот ваше право! Им и пользуйтесь.

Ангелы опустили головы.

- Сколько времени у вас осталось?

- Двадцатого августа отец собирается везти Аннушку обратно к бабушке, - сказал Иоанн, - но если вместо нее поедет Юлия, то моей бедняжке уже тридцатого придется лететь в Келпи.

- В Келпи…Слыхал я про это старинное колдовское гнездо, про эту школу для маленьких ведьм. Да, это и в самом деле большая беда, - Петрус глубоко задумался.

Ангелы молчали, глядя на него с ожиданием и надеждой. Потом Градохранитель сказал:

- Вот что, братия, возвестите от меня Ангелу Димитриусу: пусть попытается внушить своему Мите благую мысль отменить поездку отроковицы Юлии в эту самую школу. Может, он сумеет… А сами твердите сестричкам день и ночь, что нехорошо обманывать отца и бабушку. Но если вам, братия, не удастся ничего сделать, тогда уж, прости, Хранитель Иоанн, лучше пусть в Келпи летит твоя подопечная. Она в вере крепка, она духом сильна, и я думаю, что ее ведьмы тамошние не одолеют. А вернувшись из Келпи на зимние каникулы, она расскажет отцу, что это за школа такая, и он ее больше туда не пошлет. А вот за отроковицу Юлию я бы не поручился.

- Моя Юленька не глупее сестры, и смелости ей не занимать… - начал было Ангел Юлиус, но Градохранитель остановил его легким взмахом руки.

- Нам доподлинно вестимо, Юлиус, как ты свою отроковицу любишь. Но и тебе, и нам неведомо, что с нею будет, если она попадет в колдовскую школу. Современные дети так падки на магические приманки! А еще поразмысли, разве ей не полезно провести какое-то время с бабушкой Настей?

- Это верно, - согласился Ангел Юлиус.

- Когда у бабушки Переход?

- Ее Хранитель Анастасий говорил, что Переход намечен на весну.

- Получается, что Юлия напоследок перед тем поухаживает за умирающей бабушкой, получит от нее последние духовные наставления, - задумчиво проговорил Юлиус.

- Да ведь моя-то Аннушка как горевать будет, если не простится с бабушкой! - воскликнул Иоанн.

- Почему не простится? На зимние каникулы твоя Аннушка приедет к отцу и все ему про Келпи расскажет, и он, надо думать, больше никого из сестер туда не отпустит. Вот твоя Аннушка и вернется в Псков.

- Может, он тогда и Жанну прогонит? - с робкой надеждой спросил Юлиус.

- Ну, это сомнительно, - сказал Петрус. - Вашу Жанну каленой молитвой из лома выжигать надо, а вот ее-то у Дмитрия Мишина пока и нет. В будущем разве что появится, ну да не будем вперед забегать… Еще вот что я тебе, Иоанн, советую: ты в оставшееся время займись-ка с отроковицей Анной английским языком, а то с ее познаниями ей в Келпи трудно будет, запутают ее.

- Хорошо, я займусь, Петрус, коли уж никак нам с ней от этой поездки не избавиться.

- Да ты не опасайся, я с тобой всегда на связи буду и помогу если что.

- Ну, если так, то благослови…

- Господь да благословит тебя, Ангел Иоанн, пройти с отроковицей Анной грядущие испытания и невредимо и благополучно возвратиться домой.

- Аминь, - сказали Хранители.

- Ну, и тебе, Юлиус, счастливого путешествия в Псков с отроковицей Юлией. Присматривай там, чтобы она не капризничала и бабушку не огорчала.

- Буду стараться изо всех сил. Да у нее сердечко-то умное…

- Сердце умное, да язычок дурачок! Ангел Юлиус виновато склонил голову.

- Ладно, не скорби. Ей как раз полезно походить за больной бабушкой: нет лучшей духовной школы для юной души, чем дела милосердия.

- Вестимо, - согласился Ангел.

Иоанн и Юлиус простились с Градохранителем, взлетели с купола и полетели на северо-запад.

- А все-таки славные у них девочки, - сказал Градохранитель Петрус, задумчиво глядя им вслед.

[9] Таинство Крещения - первое и наравне с Таинством Евхаристии или Причастием важнейшее из Таинств, установленное Самим Господом нашим Иисусом Христом. Крещение есть Таинство, в котором человек, родившийся с наследственным первородным грехом, но уверовавший во Христа, при троекратном погружении его тела в воду, с призыванием Бога Отца и Сына, и Святого Духа, умирает для жизни плотской и греховной и возрождается Духом Святым в жизнь духовную. Он становится сыном Божиим и наследником Царствия Небесного. В этом Таинстве действие благодати Божией на крещаемого состоит прежде всего в оправдании или очищении его от грехов, как от первородного, так и от всех личных, содеянных до крещения. (См.: Прот. Н. Малиновский. Очерк Православного Догматического Богословия. М., 2003. С. 143-145.)

[ Назад ]     [ Содержание ]     [ Вперед ]

Юлия Вознесенская - "Юлианна, или Опасные игры"

[ Cкачать всю книгу ]

Рекомендуйте эту страницу другу!