|
|||
|
Юлия Николаевна Вознесенская "Мои посмертные приключения" Глава 9 Я очнулась, но не открывала глаз. Позади шумело море: выходит, либо мне удалось самой выбраться, но я этого не помню, либо меня выбросило штормом на прибрежный песок уже без сознания. Над моей головой кричали какие-то птицы. «Чайки...» — вспомнила я и открыла глаза. Перед моими глазами маленький паучок карабкался вверх по сухой травинке. — Будем жить дальше? — спросила я его. Полежала еще немного и поднялась. Справа и слева от меня простирался широкий песчаный пляж, а за спиной возвышалась дюна, поросшая кустарником и приземистыми соснами. Небо было серо-голубым, солнце скрывалось за дымкой, но я ощущала на лице его тепло. А где же мое чудище лопоухое? Я вскочила на ноги и огляделась. Нигде ни души. Я пошла вдоль берега, крича: «Лопоухий, ты где? Отзовись!» Прошла в одну сторону, потом в другую. На берегу шторм оставил гряду мусора, в ней виднелись и крупные предметы: обломки деревьев, облепленные водорослями кусты, дохлые рыбы. Но ничего, что бы хоть издали напоминало моего друга. Я прошла по кромке воды, вглядываясь в ямы между камнями, о которые разбивались все еще мутные после шторма волны. Ничего похожего на человеческую фигуру я не увидела. Неужели он утонул, и его штормом унесло в открытое море? Я взошла на дюну, но и с нее никого не увидела на пустынном берегу. Еще какое-то время я бродила по ней, зовя его и плача от жалости. Мой единственный друг, с которым мы прошли через такие испытания. Такой глупенький, беспомощный и верный. Где же ты, Лопоухенький? В сосновом лесу я обнаружила узкую тропинку и пошла по ней. Через некоторое время она вывела меня на шоссе. По нему в обе стороны мчались автомобили, а сбоку шла пешеходная дорожка, обсаженная олеандровыми кустами, сероватыми от пыли. Пыль или не пыль, но это были настоящие живые цветы, белые и розовые. Между кустами стояли каменные скамьи. Я села на одну из них, откинулась на спинку и закрыла глаза. Пахло олеандрами и бензином, разогретым асфальтом и морем. Как тут хорошо! И как смел он погибнуть возле такого берега? — Простите, вам, кажется, плохо? Я не могу вам чем-нибудь помочь? Я открыла глаза. Возле меня, участливо склонившись ко мне, стоял загорелый молодой человек в джинсах и белой майке. — Можете, наверно. У меня во время шторма утонул друг. Здесь есть полиция, чтобы сообщить о нем и попросить, чтобы занялись его поисками? — Кажется, я видел вывеску полиции неподалеку. Если позволите, я провожу вас. — Буду очень благодарна. Я ведь нездешняя. Мы пошли по пешеходной дорожке и вскоре вышли к нарядным виллам за чугунными и каменными оградами. Возле них росли пальмы, опунции и юкки, бугенвиллеи и гибискусы и множество роз. Все в цвету, но немножко пыльные. — Вы издалека приехали в наш город? — спросил незнакомец. — Из-за моря. — Самолетом или пароходом? — Кажется, мы плыли по морю. Но точно я сказать не могу, в суматохе как-то забылось, знаете ли... — Это бывает. Вы приехали сюда с другом и сразу пошли купаться в незнакомом месте, да еще в шторм? — Я думаю, это была его идея. Он такой романтичный... — Это был ваш близкий друг? — Единственный друг. И вот он утонул... Это так печально. — А у меня в этом городе совсем нет друзей. — Вы давно здесь живете? — Сколько себя помню, столько и живу. Так, беседуя, мы дошли до широкой улицы с многоэтажными домами и большими магазинами. Навстречу и мимо нас шли нарядно одетые люди, беспечные и неторопливые. У многих в руках были пляжные сумки, зонтики и свернутые в трубку тростниковые подстилки, — типичная курортная публика. Уже было позднее утро, и солнце, вышедшее из дымки облаков, стало разогревать воздух. В такое утро надо выходить из дома в светлом платье и соломенной шляпе. Мы как раз проходили мимо магазина одежды с манекенами и зеркалами в витрине. Незаметно для спутника я скосила глаза на свое отражение и успокоилась: я была одета соответствующим образом. На мне было простое белое платье, очень открытое и вместе с тем скромное и элегантное, и шляпа из соломки с широкими полями вполне к нему подходила. Я опустила глаза и похвалила себя за то, что выбрала для этой погоды очень открытые босоножки. — Вы никуда не спешите? Может быть, мы выпьем по чашечке кофе? — С удовольствием. Кажется, я не успела это сделать дома, торопясь по делам. — Вы их уже закончили? — Я их решила отложить. В сущности, они не такие уж важные. — Давайте присядем! — сказал он. Мы как раз поравнялись со столиками, стоящими на тротуаре перед маленьким кафе. Мы сели, и он решил продолжить знакомство. — Как вас зовут? Стоит ли называть свое имя? А впрочем, какое это имеет значение... — Жанна. А вас как зовут? - Джордж. Никогда не встречала никого с таким именем. — Двойной эспрессо? — спросил Джордж. — Да, как всегда. Себе он заказал большую кружку простого кофе. Мы сидели, пили кофе и глядели на море, видневшееся в просвете между домами на противоположной стороне улицы. Я допила свой кофе и решила, что было бы неплохо пройтись по набережной. Поставила на столик пустую чашку, встала и пошла через дорогу. На одном из домов я увидела вывеску «Полиция». Почему-то мне на одно мгновение показалось, что у меня есть какое-то дело в этом учреждении, но поскольку сразу не вспомнилось, какое именно, я решила, что, скорее всего, это какие-нибудь пустяки и не стоит тратить на них такое спокойное утро. Я прошла мимо полиции и скоро вышла на набережную. На пляже уже было полно загорающих. Кто-то купался в море, молодежь занималась серфингом или играла в мяч, но еще больше людей просто прогуливалось по набережной. Шелестели на ветру серо-зеленые приземистые пальмы с бочкообразными волосатыми стволами. В пестрых киосках торговали мороженым, напитками, сувенирами и разной пляжной мелочью. Я подошла к барьеру, отделявшему набережную от пляжа, облокотилась на него и стала смотреть на море. Над моей головой кричали чайки, из ресторана доносилась спокойная блюзовая мелодия. Неподалеку от меня остановились две девушки в купальных костюмах и стали кормить чаек кусочками хлеба. Низко надо мной пролетела какая-то большая белая птица, кажется, альбатрос, и вдруг что-то выронила прямо к моим ногам. Я опустила голову и увидела, что это небольшой круглый хлебец. Сначала я небрежно откинула его кончиком ноги, но потом подняла и тоже стала кормить чаек. Позже, когда птицы мне надоели, я снова прогуливалась по набережной, останавливаясь у киосков и разглядывая сувениры. В конце набережной начинался парк. Я решила зайти туда. Возле парка мне навстречу попался высокий молодой человек в синих джинсах и белой майке. Его красивое загорелое лицо показалось мне смутно знакомым. Поравнявшись со мной, он замедлил шаг и как-то нео пределенно поклонился. Я вежливо и спокойно кивнула в ответ. — Простите, —сказал он, останавливаясь. — Я вас не сразу узнал. Это действительно вы? — Да. А это вы. Мне еще издали ваше лицо показалось знакомым. Как давно мы не виделись! — Я слышал, вы совсем пропали. Куда-то уезжали? — Да, я была довольно далеко отсюда. — Путешествовали? — Нет, это было не путешествие. — Деловая поездка? — Что-то в этом роде. Но мне не хочется о ней вспоминать. Там были какие-то неприятности... — А сейчас вы куда-нибудь спешите? — Нет. Просто вышла прогуляться по набережной. — Можно, я составлю вам компанию? Мы так давно не виделись... — Я буду только рада. Мне уже наскучило гулять одной. Впрочем, вы ведь знаете, я всегда скучаю... — Он пошел рядом. — Вы любите море?— спросила я, чтобы наше молчание не показалось ему тоскливым. — Да. А вы? — Тоже. Человек, которого я любила и потеряла, очень любил море. Синее море. — Как его звали? — Зачем вам это знать? Это совершенно не важно, это было так давно, что я сама забыла его имя. Мы помолчали. — Я тоже любил женщину и потерял ее. Мою жену. Она умерла. — Как жаль. Мы вошли в парк и подошли к пруду со странными зелеными лебедями. Рядом в большой круглой беседке располагалось кафе. — Не хотите ли выпить по чашечке кофе? — Да, с удовольствием. Кажется, я сегодня утром не успела сделать это дома. Мы уселись за столик так, чтобы видеть море в просветах между деревьями. К нам подошла молоденькая официантка. — Двойной эспрессо? — спросил мой спутник. — Да, как всегда. Себе он взял большую чашку простого кофе. Я вспомнила, что он всегда пил простой кофе с большим количеством мол ока и сахара. Неподалеку от нас крутилось под музыку огромное обзорное колесо с легкими открытыми кабинками. Я бездумно загляделась на него. — Как вас зовут? — спросил он. Стоит ли называть себя? А впрочем, почему бы и нет... — Энн. А вас? — Егор. Никогда не встречала никого, кто бы носил такое имя. — Вы ведь недавно приехали в этот город? — спросил Егор. — Да, недавно. Но он уже успел мне надоесть. — А хотите полюбоваться на него сверху? Город того стоит, уверяю вас! — С удовольствием. Мы расплатились, встали и пошли к колесу. По деревянным ступенькам поднялись на помост, где кабинки задерживались на короткое время, чтобы люди могли занять места. Каждая кабинка была на одного человека. Мой знакомый пропустил меня вперед, а сам сел в следующую. Колесо двинулось, и моя кабинка, чуть подрагивая и покачиваясь, поплыла вверх. Город сверху выглядел довольно нарядно, несколько больших парков и сады вокруг особняков очень украшали его. Особый шарм ему придавали старинные замки на холмах, окружавших город и бухту. Но как, однако, все это пригляделось и надоело! В сущности, все приморские курортные города похожи один на другой. Колесо приостановилось, и моя кабинка зависла на самом верху. Отсюда была видна вся бухта. С одной стороны ее запирали высокие, с виду совершенно неприступные скалы, уходящие прямо в море, с другой далеко, до самого горизонта тянулась полоса желтых пляжей. Вдоль нее угадывалась почти такая же длинная полоса отмелей. Городские пляжи кое- где прерывались поросшими сосновым лесом дюнами. Довольно скучный ландшафт. Моя кабинка пошла вниз и вскоре коснулась помоста. Я открыла дверку, вышла на помост, спустилась по ступенькам и пошла к выходу из парка. Я утомилась, и мне захотелось вернуться в пансион, принять душ и лечь в постель. В пансионе портье, увидев меня, молча снял с доски ключ от моей комнаты и протянул его мне. — Почты для меня не было? — Нет, мадам. Сегодня не было. Я поднялась к себе, разделась, приняла душ и легла в постель. Решила посмотреть перед сном телевизор, взяла с тумбочки пульт и принялась бездумно нажимать кнопки. По всем программам показывали совершеннейшую чушь, и я ни на чем не смогла задержать внимания. Тогда я достала снотворное и приняла две таблетки, чтобы уснуть сразу и наверняка. Мелькнула мысль: а не выпить ли все таблетки, сколько их там осталось в флаконе, чтобы завтра не просыпаться и не начинать еще один долгий и ненужный день? С этой мыслью я и уснула. Утром я проснулась поздно, с разбитым телом и тяжелой головой, и решила, что больше так продолжаться не может. Надо взять себя в руки и отдыхать, как все нормальные люди, ведь для тоски и тревоги, в сущности, нет никаких оснований. Решить — это, конечно, хорошо, но где взять силы? Для начала я позвонила портье и заказала завтрак в номер, а сама пошла в душ. Вода шла только теплая: как я ни крутила оба крана, я не смогла добиться ни холодной, ни горячей, так что шведский душ у меня не получился. Пока я мучилась с душем, остыл мой кофе. Что же касается аппетита, то его и не было. Выкатив столик с уже ненужным завтраком в коридор, я села к зеркалу, чтобы хоть как-то привести себя в порядок. Мое лицо в зеркале мне определенно не нравилось. Конечно, оно было гладким, без единой морщинки или пятнышка. Прежде глаза у меня были голубые, а теперь стали фиалковыми. Изменился и разрез глаз: они стали больше и чуть подтянулись к вискам. Волосы из светло-русых стали золотыми с рыжинкой, причем без помощи краски, естественным путем. Больше двадцати семи лет мне никак нельзя было дать, но в этих необычных фиалковых глазах застыла такая тоскливая усталость, что мне самой в них смотреть не хотелось. Я медленно и старательно расчесывала свои пышные волосы, отводя глаза от какого-то чужого и совсем мне не интересного отражения в зеркале. Потом я долго выбирала костюм для сегодняшней прогулки, подбирала к нему туфли, украшения и сумочку. Наконец я была готова, и вопрос, как убить новый день, встал передо мной со всей убедительностью своей неразрешимости. Услышав дежурный ответ портье: «Для вас, мадам, сегодня ничего нет», я кивнула, положила ключ на стойку и вышла из пансиона. Для начала я решила пройтись по Главной улице, которая шла параллельно набережной через весь город. Я рассматривала шикарные витрины, но никаких покупок не делала. Потом меня вдруг соблазнила крохотная стрекозка из серебра со вставками из австралийского опала, сделанная в стиле модерн. Я открыла сумочку, чтобы посмотреть, хватит ли у меня наличных денег. Была только мелочь, но я захватила банковскую карточку. Можно было взять деньги в автомате, номер я помнила, он был очень простой — 666, а можно было купить стрекозку по карточке. Пока я так стояла перед витриной ювелирного магазина и раздумывала, я вдруг заметила, что в витрине отражается противопо ложная сторона улицы, а там стоит какой-то господин и явно наблюдает за мной. Я отвернулась от витрины и быстро пошла прочь. Только уличных знакомств мне не хватало! Он догнал меня на перекрестке и тронул за плечо. — Простите, вы меня не узнаете? Лицо его показалось мне смутно знакомым, а в остальном он был похож на сотни других прохожих: довольно стройный, спортивного сложения, одет в джинсы и белую майку. — Мы с вами где-то встречались? — По-моему, да. Я уже давно иду за вами и по дороге пытаюсь вспомнить, где и когда. — Так вы меня преследуете? — Ну что вы! Зачем так грозно? Я просто хотел увидеть ваше лицо и попытаться припомнить, где же мы с вами встречались? Как вас зовут? — А вам не приходит в голову, что вы просто заметили сходство с кем-то из действительных ваших знакомых? — Нет. Вот вы говорите, а я и по голосу слышу, что мы были очень хорошо знакомы. Я узнаю все ваши интонации, я их как бы слышу еще до того, как вы открываете рот, чтобы отчитать меня. — Я вас не отчитываю. Но я, кажется, вспомнила, где мы с вами встречались. — Так где же? Говорите скорей, прошу вас! — Вы вчера были в городском парке? — Да, вроде бы... Я часто хожу через парк, это как раз мой путь от пляжа к отелю. — А вы вчера не катались на колесе обзора? — Совершенно верно! Мне вдруг вчера пришла в голову мысль поглядеть на город с высоты птичьего полета! — Так вот там мы с вами и виделись. И я вчера каталась на этом колесе, и по-моему, я вас тоже приметила. — Чрезвычайно польщен. Мне кажется, по этому поводу стоит зайти в кафе и выпить по бокалу шампанского. — С утра? Я слышала, русские говорят, что с утра шампанское пьют только лошади. — Тогда, может быть, кофе? — От кофе не откажусь. К тому же мне сегодня не удалось выпить кофе у себя дома. — Ваша горничная бастует?—Я засмеялась. — У меня никакой горничной нет и никогда не было. — Мы пошли по улице и вскоре вышли на площадь, где вокруг фонтана были во множестве расставлены легкие столики с плетеными стульями. Мы сели и заказали кофе. Я — двойной эспрессо, а он — большую чашку простого кофе с двойной порцией молока и сахара. — Вы знаете, — сказал он, помешивая ложечкой свой ужасный напиток, — как-то не верится, что у вас никогда не было горничной. Вы одеты и говорите, как очень светская женщина. — Увы, я очень обыкновенная женщина. — А ваш муж, кто он? — У меня нет мужа. Уже давно нет. — Вы — вдова. Теперь я понимаю, откуда у вас такая грусть в глазах. — Разве я не могу быть просто брошенной женой и грустить по этому поводу? — Вы?! Никогда! Таких женщин не бросают! — А, так он обыкновенный ловелас. Мне сразу стало скучно. Но он этого не заметил и продолжал разговор: — Давайте познакомимся по-настоящему. Как вас зовут? — Стоит ли называть ему мое имя? А впрочем, какое это имеет значение... — Хуанита. А вас как зовут? — Жорж. Никогда не встречала никого, кто бы носил такое имя. И зря я начала это знакомство, надо это прекращать. — Видите, там, на углу стоит девушка и продает розы. Принесите мне, пожалуйста, одну белую розу. Он встал, не говоря ни слова, и направился к девушке. Я тоже встала и пошла в другую сторону. Я провела унылый и ничем не заполненный день: погуляла по набережной, послушала фальшивую игру уличного оркестра, потом спустилась на пляж, взяла шезлонг и даже немного поплавала. Вода была теплой, как остывший чай, и поэтому купанье не доставило мне ничего, кроме отвращения. Я дремала в своем шезлонге, а рядом две молодые женщины вели громкий разговор. Я совсем этого не хотела, но пришлось выслушать его от начала до конца. — Дорогая! Я так рада тебя видеть! Ты довольна, что я тебя разыскала на этом всемирном лежбище? — Нет, только что пришла. — Ты уже купалась? — Да, перекусила на набережной. Там, у греков, очень вкусные салаты из морских фруктов. У тебя новый купальник? — Конечно. Я ему так и сказала, что на пляже люблю бывать одна или с подругами. Знаешь, он уже изрядно мне надоел. — Кто тебе успел рассказать? Мы с ним только сегодня решили, что с завтрашнего дня переезжаем в один пансион и снимаем номер на двоих. Он такой забавный! — Какой ужас! Не верю... Хотя, знаешь, дорогая, с произведениями искусства всегда так: ориентируешься на высокую цену и думаешь получить нечто подлинное кисти большого мастера, а тебе вручают мазню начинающего недоучки, который оказался племянником галериста. — Совершенно с тобой согласна. Во всяком случае, я свою маникюршу никогда не рекламирую, чтобы потом не оказаться в очереди позади тех, кому имела глупость дать ее телефон. — Ты права! Все мужчины обманщики, никому из них верить нельзя. От их стрекотанья у меня разболелась голова, и я покинула пляж. Я нашла уютный с виду ресторанчик и решила поужинать: может быть, я просто голодна, и поэтому так болит голова? Я села за пустой столик в углу зала, заказала луковый суп, шашлык из креветок и белое вино к ним. Я только покончила с супом, как ко мне подсел какой-то плохо выбритый субъект, весь в металле и коже, и сразу же пошел в атаку: — Скучаешь, кошечка? — Я не скучаю, я ужинаю. Этот столик, между прочим, уже занят. — Вот и хорошо! Я тоже один. Мы сольем наши два одиночества в одном бокале и немного повеселимся. — Вы не могли бы оставить меня в покое? — Об этом не беспокойся, детка: я сегодня при деньгах. Выиграл на скачках. Тебе шампанское, а мне — виски. — Вы что, простых слов не понимаете? — Какое тебе дело до моего имени? Да я сам не помню, как меня зовут! И он заржал на весь ресторан. Официант услышал и подошел к нам. — Что угодно? — Этот молодой человек подсел без приглашения за мой столик. Не могли бы вы предоставить ему другой? — Сию минутку, мадам. Двойной эспрессо... Желаете еще что-нибудь на десерт? — Счет, пожалуйста. Это он услышал. Я расплатилась по карточке. Все это время наглый тип сидел, вальяжно развалясь на стуле, и разглядывал меня в упор. Я встала, и он тотчас поднялся, явно готовый следовать за мной. — Где у вас туалет? — вполголоса спросила я официанта. Он показал мне дверь за углом стойки бара. Я пошла к туалету, а тип остался ждать меня у выхода из ресторана. Я прошла мимо туалета и толкнула наугад какую-то дверь без надписи. Она открылась, и я увидела перед собой тесный дворик, заставленный ящиками и бочками. Быстро перебежав его, я оказалась у ворот, выходящих на другую улицу. Больше в этом городе я одна в ресторан не пойду даже ранним утром. Я подошла к пансиону, когда уже начало темнеть. Но и здесь меня поджидали. У входа стоял незнакомый человек с белой розой в руке. Увидев меня, он подошел, улыбаясь и протягивая розу. — Вот ваша роза! — Какая еще роза? Вы с ума сошли? — Еще нет. Вы просили принести вам белую розу, я и принес. Пожалуйста! — Кто вы такой и что вам от меня надо? Я сейчас позову портье, а он вызовет полицию! — Не сердитесь, я сейчас все объясню! — Хорошо. Объясняйте, — я поднялась на крыльцо и коснулась пальцем кнопки звонка, но не нажала. — Ну, что вы там хотели мне объяснить? Говорите. Я даю вам три минуты. У незнакомца сделалось такое несчастное и растерянное лицо, что мне стало его жаль. К тому же лицо показалось мне смутно знакомым. — Я не могу объясняться с вами прямо на улице. Может быть, мы пойдем в ресторан и поужинаем вместе? — Я уже поужинала. И к тому же мне кажется, что вы уже подходили ко мне сегодня или вчера и даже без приглашения усаживались за мой столик. Прекратите меня преследовать! — Пожалуйста, выслушайте меня! — его голос стал умоляющим и показался мне искренним. — Хорошо, будь по-вашему. Я вас выслушаю. Но для этого мы пройдем в бар моего пансиона, закажем кофе, и за ним вы расскажете мне, по какому праву все время оказываетесь у меня на пути. Согласны? — Благодарю вас! Мы вошли в фойе, и я вопросительно поглядела в глаза портье. Он помотал головой и подал мне ключ от номера. Я положила его в сумочку и направилась в бар, а мой преследователь — за мной. Мы сели на высокие табуреты у стойки, над которой висело огромное зеркало, и заказали кофе: я — двойной эспрессо, а он — большую чашку простого кофе с молоком и сахаром. — Я слушаю вас. — Как вас зовут? Стоит ли называть свое имя? Впрочем, почему бы и нет... — Анни. А вас как? — Юрий. Никогда не встречала никого, кого бы так звали. — Что вы хотели мне рассказать? — Не рассказать, а спросить: где мы могли с вами встречаться? Мне так знакомо ваше лицо! — Мне тоже знакомо ваше лицо. Мы встречались на улице. На днях. И не раз и не два. — Нет, не сейчас, а раньше? — А где вы жили раньше? — Я жил в другой стране. Но я не помню, что это за страна и что я там делал. Я был женат на красивой и разумной женщине. Пока она была жива, все было прекрасно, я жил нормальной жизнью и был счастлив. — У вас были дети? — Да, сын. Но он исчез после смерти моей жены. Может быть, его взяли на воспитание ее или мои родственники? — он потер рукой лоб. — Нет, в точности я не помню. — Как звали вашу жену? — А в самом деле, как же ее звали? Лиззи? Марьяна? Руфь? Нет, не могу вспомнить... — Чем вы занимаетесь в этом городе? — Ничем... Просто стараюсь как можно веселее проводить свободное время. — А в прошлом чем занимались? — Кажется, я был моряком или рыбаком. Мне часто снится море стального цвета, холодное и неприютное. А берег плоский и песчаный. — Это может быть Балтика. — Вы там бывали? — Нет. По-моему, я об этом где-то читала. Теперь ваша очередь спрашивать. — Я уже знаю, что вы вдова. У вас была какая-нибудь профессия до того, как вы попали в этот город? — Я не помню, чтобы я когда-нибудь вынуждена была работать. Но я интересовалась искусством, ходила на выставки и, кажется, очень любила кино. — А кем был ваш муж? Он, я думаю, был состоятельным человеком? — Не помню. Скорее всего, да. Но он не занимался бизнесом, он был добрый и слабый человек. — У вас были дети? — Нет, детей не было. — А как он погиб? — Разбился самолет, в котором он летел домой. Или погибло судно, на котором он плыл. По-моему, мне так и не сообщили подробностей. — Вы сказали, что любили искусство. А какую, например, музыку? — Бах, Вивальди, Гайдн... — Вы говорили о кино. Какие вы помните фильмы? — Старые польские фильмы. «Пепел и алмаз», «Пейзаж после битвы», «Канал»... Помню, мне когда-то нравился русский режиссер Тарковский. «Сталкер», «Солярис»... — Может быть, вы русская или полька? — Определенно нет. Я ощущаю себя жительницей Западной Европы. Россия — это что-то далекое и чужое, какие-то неприятные ассоциации у меня с этим связаны. — А какой вам запомнился пейзаж из прошлой жизни? Я закрыла глаза, припоминая. — Пейзаж... Знаете, мне тоже вспоминается серое море в дюнах. — Значит, Прибалтика! Или Северная Германия! Мы с вами встречались на берегах Балтийского или Северного моря. И откройте, пожалуйста, глаза. Мне так нравится смотреть в них. Вам кто-нибудь говорил, что у вас необыкновенные фиалковые глаза? Так он просто изысканный курортный ловелас, если не жиголо. — Да будет вам! — я рассердилась и нарочно поглядела на него карими глазами. — Зачем вы это сделали? Пожалуйста, верните себе естественный цвет глаз! Как он меня утомил! Естественный цвет глаз... А почему бы и не все остальное? Ну что ж, это будет даже забавно. Я повернулась лицом к стойке бара, чтобы увидеть отражение своего лица, когда оно изменится, и сосредоточилась, прикрыв глаза. Когда я их открыла, я увидела в зеркале изможденное безгубое лицо старухи с воспаленными блекло-серыми глазами и седыми космами, висящими вдоль провалившихся щек. — Это ты! Я нашел тебя! Я обернулась к моему собеседнику. Он глядел на меня счастливыми глазами. — Ты меня не узнаешь? Это же я, я! Ты звала меня Лопоухим!.. Смотри! Он на миг закрыл глаза. Лицо его исказилось, поплыло, а потом превратилось в обтянутый пергаментной кожей череп с огромными торчащими ушами. Он открыл свои глупые зенки, и из них градом посыпались слезы. —Лопоухенький! Чудище мое бесценное! Где же тебя носило? Мы вскочили, роняя стулья, и бросились в объятия друг друга.
[
Назад ] [
Содержание
] [ Вперед
] Юлия Вознесенская - "Мои посмертные приключения"
Рекомендуйте эту страницу другу! |
|