О реальности мук геенских

Рассказ Николая Александровича Мотовилова

Николай Александрович Мотовилов, вскоре после кончины преподобного Серафима Саровского (1833) желая послужить его памяти, предпринял поездку на родину великого старца, в Курск, с тем, чтобы собрать сведения о детстве и юности его. На обратном пути в Воронеж (преподобный Серафим незадолго до своей кончины передал Николая Александровича на попечение известного святостью жизни архиепископа Воронежского и Задонского Антония; здесь, в Воронеже, он и пребывал после кончины старца), на одной из почтовых станций по дороге из Курска Мотовилову пришлось заночевать. Оставшись совершенно один в комнате проезжающих, он достал из чемодана свои рукописи и стал разбирать их при тусклом свете одинокой свечи, еле освещавшей просторную комнату. Одной из первых ему попалась записка об исцелении бесноватой девицы из дворян, Еропкиной, у раки святители Митрофана Воронежского.

«Я задумался, - пишет Мотовилов, - как это может случиться, что православная христианка, приобщающаяся Пречистых и Животворящих Тайн Господних, и вдруг одержима бесом, и притом такое продолжительное время, как тридцать с лишним лет. И подумал я: вздор! Этого быть не может! Посмотрел бы я, как бы посмел в меня вселиться бес, раз я часто прибегаю к Таинству Святого Причащения». - И в это самое мгновение страшное, холодное, зловонное облако окружило его и стало входить в его судорожно стиснутые уста.

Как ни бился несчастный Мотовилов, как ни старался защитить себя от льда и смрада вползающего в него облака, оно вошло в него все, несмотря на все его нечеловеческие усилия. Руки были точно парализованы и не могли сотворить крестного знамения, застывшая от ужаса мысль не могла вспомнить спасительного имени Иисусова. Отвратительно ужасное совершилось, и для Николая Александровича наступил период тягчайших мучений. В этих страданиях он вернулся в Воронеж к Высокопреосвященному Антонию. Рукопись его дает такое описание мук:

«Господь сподобил меня на себе самом испытать истинно, а не во сне и не в видении три геенские муки: первая — огня несветимого и негасимого ничем более, чем лишь одной благодатию Духа Святого. Продолжалась эта мука в течение трех суток, так что я чувствовал, как сожигался, но не сгорал. Со всего меня по шестнадцати или семнадцати раз в сутки снимали эту геенскую сажу, что было видимо для всех. Престали эти муки лишь после исповеди и причащения Святых Тайн Господних, молитвами архиепископа Антония и заказанными им по всем сорока семи церквам воронежским и по всем монастырям заздравными ектениями за болящего боярина раба Божия Николая.

Вторая мука в течение суток - тартара лютого геенского, так что огонь не только не жег, но и согревать меня не мог (1). По желанию его Высокопреосвященства я с полчаса держал руку над свечою, и она вся закоптела донельзя, но не согрелась даже. Опыт сей удостоверительный я записал на целом листе бумаги и к тому описанию мою руку, со свечною сажей на ней, приложил. Но обе эти муки причащением давали мне возможность хотя пить и есть, и спать немного мог при них, и видимы они были всем.

Но третья мука гееннская, хотя на полсуток еще уменьшилась, ибо продолжалась только полтора суток и едва ли не более, но зато велик был ужас и страдание от неописуемого и непостижимого. Как я жив остался от нее! Исчезла она тоже от исповеди и причащения Святых Тайн Господних. В этот раз сам архиепископ Антоний из своих рук причащал меня оными. Эта мука была червя неусыпного геенского, и червь этот никому более, кроме меня самого и высокопреосвященнейшего Антония, не был виден, но я при этом не мог ни спать, ни есть, ни пить ничего, потому что не только я весь сам был преисполнен этим наизлейшим червем, который ползал во мне во всем, и неизъяснимо ужасно грыз всю мою внутренность, и, выползая через рот, уши и нос, снова во внутренности мои возвращался.

Бог дал мне силу на него, и я мог брать его в руки и растягивать. Я по необходимости заявляю все это, ибо недаром подалось мне все это свыше от Господа видение, да и не возможет кто подумать, что я дерзаю всуе Имя Господне призывать. Нет! В день Страшного суда Господня Сам Он, Бог, Помощник и Покровитель мой, засвидетельствует, что я не лгал на Него, Господа, и на Его Божественного промысла деяние, во мне им совершенное».

Вскоре после этого страшного и недоступного для обыкновенного человека испытания Мотовилов имел видение своего покровителя, преподобного Серафима, который утешил страдальца обещанием, что ему дано будет исцеление при открытии мощей святителя Тихона Задонского и что до того времени вселившийся в него бес уже не будет его так жестоко мучить.

Только через тридцать с лишком лет совершилось это событие, и Мотовилов его дождался, дождался и исцеления по великой своей вере.